Трудоучастие. Цели, задачи и приемлемость охотниками

В. Щербак

Май, 2015 год

С момента моего вступления в ряды УООР в 1966 году о трудовом участии я впервые услышал, проживая в Черкассах, где состоял на охотничьем учете по месту работы в ПОК Черкасского химкомбината. До этого, находясь на охотничьем учете в Гребенковском райсовет УООР, ни в каком трудоучастии в охотугодьях никогда не брал участия и даже не слышал о нем. Организовано проводили тогда разве что только отстрелы бродячих собак, да принимали участие в салютах у памятников героям войны на 9 мая. Если это было трудоучастие, то мне об этом никогда и никто не говорил.

За все время до призыва в СА я довольно часто бывал на охоте, но ни разу не видел никаких биотехнических сооружений в охотничьих угодьях. Роль охотников тех времен в жизни УООР заключалась только в уплате членских взносов, которые платились, как правило, в последние дни перед открытием охоты по перу, которое в те времена производилось строго во вторую субботу августа (на пушного зверя открытие всегда было во вторую субботу ноября). И никакие пожароопасные периоды не могли стать преградой для открытия охоты.

Итак, впервые с необходимостью принимать трудовое участие в жизни охотничьего хозяйства я столкнулся в Черкассах. Там же я познакомился и с балльной системой оценки трудоучастия, когда минимум трудоучастия охотника в сезоне для допуска его к охоте составлял 105 баллов. Для этого нужно было три дня поработать непосредственно в охотугодьях (насчитывали по 35 баллов за один день). Но скоро трудоучастие стало оцениваться баллами уже не только за проведенный день работы, но и за поставленные материальные услуги для УООР. История такова, что вскоре этими материальными услугами стали пользоваться все работники организации для решения своих шкурных интересов, а в угодьях, как говорится, по-прежнему и конь не валялся. Охотоведы, да и егеря, которых до этого особо в угодьях встретить было непросто, с облегчением вздохнули, когда отпала необходимость идти на участок по причине, что туда на отработку трудоучастия придут охотники. Ведь не быть при этом там егерю вродь как не совсем прилично, да и перед начальством надо как-то отчитаться.

Когда я впервые попал в ухотугодья для отработки трудоучастия, то сразу же сделал для себя выводы об огромной «пользе» этого мероприятия для угодий, причем проблема была именно в организации этих работ. А дело было так. Бригадир нашего ПОК предупредил охотников, что в ближайшее воскресенье нам предстоит поехать в охотничьи угодья для проведения каких-то работ, и что с собой можно брать оружие и патроны для отстрела сорок, ворон, бродячих собак и прочих вредных животных. Прибыв в охотничье хозяйство, расположенное в спелом сосновом лесу, мы какое-то время занимались работой на самом кордоне, причем работой, не стоящей выеденного яйца. Из всей картины мероприятия я сделал вывод, что егерь на этом кордоне полный лентяй и бездельник, ведь он легко и сам мог бы выполнить эту работу в свое рабочее время, не дожидаясь приезда большого коллектива охотников.

Дальше дело пошло проще и веселей. Мы сели отобедать, прилично при этом употребив водочки, особенно отличился при этом егерь, который к концу обеда уже стал «очень хорошим» парнем. После обеда нам была поставлена задача пройти лесной массив с целью истребления вредных животных. После оглашения этой задачи ко мне подошел один из авторитетных охотников нашей компании и сказал, что если я увижу на лежке кабана, то мне надо будет стрелять в него, не подымая кабана с лежки, потом заметить место, где это произошло, и продолжать идти дальше, крикнув, что промазал ворону. На мою информацию, что у меня нет соответствующих патронов на кабана, коллега вручил мне два патрона, снаряженные пулей. Я не знаю, стал бы я тогда стрелять в кабана или нет, но, к счастью, его на моем пути не оказалось. Тем не менее, тогда я приобрел первый опыт, какими могут быть действия охотников в угодьях, когда они идут туда с оружием и без контроля, что в дальнейшем дало мне возможность как охотоведу принимать правильные решения при работе в охотхозяйстве при проведении мероприятий по истреблению вредных животных.

В целом я сделал вывод, что пользы от нашего трудоучастия в тот день было сделано на грош, а вред угодьям, который мы планировали нанести, мог быть несоизмеримо большим. Я не знаю, получали ли такую же инструкцию и остальные охотники, или такое поведение было уже давно отработано всеми участниками трудоучастия, могу лишь с уверенностью сказать, что все мои коллеги по тому мероприятию были обыкновенными охотниками. И я не знаю, как бы я повел себя, если бы встретил лежащего кабана и, кстати говоря, кабана к тому времени я еще ни разу не видел. Может быть, и поддался бы стадному чувству «не опозорится» перед коллегами, а может?.. Но факт потенциального браконьерства при проведении биотехнических мероприятий охотниками в угодьях с оружием был на лицо, и впредь я это четко помнил в моей работе.

В дальнейшем, работая в госохотхозяйстве, я использовал трудовое участие охотников в основном на заготовке кормов, хотя и понимал, что те объемы кормов, которые заготавливают охотники, это капля в море для подкормки копытных в случае возникновения в угодьях экстремальных условий обитания при той численности копытных, которая была в наших угодьях. Всего объема заготовленных ими кормов – сена, древесных веников, крапивы могло бы хватить только на один день подкорми и то не всего нашего стада копытных. Поэтому в хозяйстве корма силами егерей складировались и хранились по нескольку лет, а в тяжелые времена к спасению дичи от голода активно подключались и руководители сельхозпредприятий (колхозов и совхозов).

Таким образом привлекать к трудовому участию был смысл только с одной стороны – выявить и предоставить право охоты настоящим охотникам, готовым в любую минуту прийти на помощь бедствующим животным с мешком зерна или прицепом сена и без оружия. И такое мероприятие имело свои положительные результаты – все не совестные охотники вскоре были отсеяны от охоты в хозяйстве и искали охоту там, где трудоучастие было лишь для галочки.

Что касается трудового участия с применением оружия, то и такое мы практиковали, но до тех пор, пока не уничтожили всех бродячих и одичавших собак. При этом отстрел проходил под руководством и при непосредственном участии всех работников хозяйства и имел положительные результаты. Все собаки в угодьях уже через три года были уничтожены, а численность дичи начала активно расти. То есть трудоучастие охотников, направленное строго на пользу для охотничьего хозяйства и под контролем специалистов давало положительные результаты.

Для того чтобы определить отношение простых охотников к трудочастию и жизни охотничьего хозяйства, начну с себя, как простого охотника. Прежде всего, скажу, что принятие трудоучастия охотником в каких-то угодьях, в которых он не будет охотиться, совершенно неприемлемо. И это первый и главный постулат – охотник должен трудиться в своих и только своих охотничьих угодьях и видеть плоды своего труда. Правда, тут возникает другой вопрос, а как быть с «чужими» охотниками? Хочу заметить, что такое название для приезжих охотников мне совершенно не нравится, потому давайте лучше их называть гостями, гостями первичного коллектива местных охотников. Это значит, что прибывшие гости принесут пользу в угодья ПОК, а не в карман охотоведа или егеря, то есть размер и характер этой пользы должен быть где-то зафиксирован и заскладирован или вывезен в угодья с составлением соответствующего акта. Заранее предполагаю, что вышеупомянутые «трудяги» по этому поводу закричат, что это невозможно. Да, соглашусь с этим, это невозможно до тех пор, пока вышесидящими не будет разработано Положение на этот счет. Я понимаю, как же ты его разработаешь, когда такое положение заберет у них же, высокосидящих, возможность собирать трудоучастие и направлять охотников в угодья по своему усмотрению, притом наделяя направленных правами поведения в угодьях, превосходящими права местных охотников. Причем такое право как бы подтверждается и местными охотоведами и егерями, которые на любое возмущение местных охотников многозначительно отвечают, что они, дескать, из области, а вы посторонитесь. На вопрос же местных – а как же трудоучастие, наши угодья от них его никогда не видели? – как правило ответа не находится, хотя он все-таки есть. Это нищающие, как по численности, так и по видовому составу дичи, угодья, которые полностью лишены биотехнических мероприятий. Это совершенно нищие охотничьи хозяйства, не имеющие средств на проведение хотя бы самого минимума работ в угодьях, в том числе и содержания порядочных, трудолюбивых работников.

В целом отношение основной массы охотников к отработке трудоучастия определяется как «кара господня». Ну, сами посудите, если человек где-то работает пять дней в неделю, то чем ему заняться в два оставшихся дня (не говоря уже о сельских жителях, у которых выходных вообще почти не бывает). Всегда найдется чем заняться, а тут тебя настоятельно приглашают на трудоучастие… И тут как тут доброхоты из охотоведов и егерей, которые могут тебе зачесть решение их шкурных вопросов в трудовое участие в охотничьих угодьях… В результате такой схемы в угодьях не добавляется ни биотехнических сооружений, ни численности дичи.

У многих возникает вопрос – а кому и зачем вообще нужно это трудовое участие? Ответ на него я уже частично дал в этой статье, остается только дополнить рассмотрение вопроса темой – почему трудовое участие не имеет бухгалтерского учета и почему биотехнические сооружения, заготовленные корма и прочие материальные ценности, созданные в процессе отработки трудового участия, не оприходуются в соответствии с требованиями бухгалтерского учета и не передаются охотоведам и егерям под материальную ответственность, как и не устанавливается никем сохранность этих материальных ценностей? И главный вопрос – чем занимаются получающие зарплату егеря, охотоведы в охотугодьях? На мой взгляд, большинство из них совершенно не знают, что все работы по проведению биотехнических мероприятий это их каждодневная забота, а домашнюю работу они, как и все остальные занятые на работе люди, должны выполнять в нерабочее время и в свои выходные.

Из своего личного опыта знаю, что при систематическом контроле над работой егерей в ГОХ «Гавриловское» угодья были наполнены биотехническими сооружениями, склады заполнены кормами, хозяйство имело полное пограничное и внутрихозяйственное остолбление. А вот с момента утраты такого контроля все это почти полностью исчезло из хозяйства. Исчезли даже хранилища для грубых кормов, а вот все охотоведы и егеря остались, и даже на одного «трудягу» стало больше. А ведь на всех их государство тратит наши народные деньги. Вместе с биотехнией исчезло из хозяйства огромное стадо оленей, на очереди полное исчезновение косуль, да и остальной дичи. А егеря все ждут, когда охотники приедут и поработают за них.

При этом, если трудоучастие в УООР как бы узаконено, то каким образом можно требовать трудоучастия в государственном охотхозяйстве мне вообще непонятно. В свое время наш районный охотовед в названном хозяйстве даже стал собирать трудоучастие в денежном эквиваленте, при этом напрочь отказывая охотникам принять трудоучастие в виде кормов для дичи. В дальнейшем мои попытки узнать, куда ушли собранные таким образом с охотников средства, успехом не увенчались, однако ни одной копейки этих денег на обустройство угодий направлено не было. В чьих карманах осели эти средства – вопрос без ответа.

В конце концов, проанализировав состояние дел с трудовым участием, я пришел к выводу, что это в значительной мере коррупционно образующий фактор в деятельности охотничьего хозяйства, так как он совершенно не имеет положения о государственном или каком-то другом способе учета его объема и расходования материальных ценностей, получаемых от его исполнения, а, значит, трудовое участие в таких условиях совершенно не нужно.

Вообще непонятно, почему охотники должны что-то делать в угодьях, ведь на их же средства содержится армия трудяг различного ранга, которые, по моему глубокому убеждению, должны заниматься проведением всех биотехнических мероприятий, а не создавать проблемы для охотников, многие из которых и на охоту-то ходят два раза в сезон, а тут им надо еще и три дня выкроить из своего графика на трудовую повинность, а если не получается выкроить, то приходится прибегать к прохождению этого мероприятия по «сокращенной схеме», то есть посредством действий, помогающих при этом кому угодно, только не охотничьему хозяйству.

Думаю, что большинство наших охотников согласится с тем, что проводить все необходимые (или хотя бы часть из них) мероприятия обязаны работники охотничьих хозяйств, в том числе или даже прежде всего за деньги, получаемые охотхозяйствами от реализации отстрелочных карточек. Так как эти деньги должны идти на компенсацию ущерба, нанесенного охотничьему хозяйству, вернее популяции дичи в этом хозяйстве, в результате изъятия из него животных путем законной плановой охоты. Это же должно касаться и средств, получаемых от реализации лицензий на добычу лицензионных видов. То есть деньги, полученные от охот, должны быть возвращены в угодья, где проводилась охота. Такое предложение имеет полное право на существование и внедрение в жизнь по той причине, что на выращивание дичи в вольных угодьях охотпользователь в натуральном виде по прямому назначению не затрачивает и десятой части стоимости разрешений на их добычу. В основном сегодня у нас получается, что существование дичи в угодьях и ее выживание – это забота самой дичи, и дичь у нас существует не благодаря содержанию работников охотничьего хозяйства, а, во многих случаях, вопреки.

Как бы подводя итог под всем сказанным о трудоучастии, следует констатировать – все охотники платят госпошлину за пользование государственным охотничьим фондом диких животных. Члены общественных охотничьих организаций, в свою очередь, платят еще и членские взносы, которые должны идти, в том числе и на развитие охотничьего хозяйства. Со всех охотников охотпользователи собирают деньги за отстрелочные карточки, якобы также необходимые для развития охотничьего хозяйства, посылая нас после этого в почти пустые угодья для уничтожения тех остатков дичи, которые все еще обитают там, вопреки мудрому руководству отраслью. И всего этого все равно мало. Существует, по мнению того же руководства, еще и такой необходимый вид поборов, как трудовое участие. А как вы, уважаемые коллеги охотники, считаете, не пора ли отказать им в таком «корыте», пусть они, я имею в виду «трудяг» от охотничьего хозяйства, сами решают свои личные проблемы, а нашей помощью пользуются только в действительно экстремальных случаях в жизни диких животных.