Охота. Пламенная страсть…

В. Лютый-Морозов

Октябрь, 2017 год

Да, именно она, охотничья страсть, неуемная, всепоглощающая, тянет в любое время дня и ночи ехать за сотни километров в угодья, мокнуть под дождем, лезть в болото, рисковать здоровьем, а то и жизнью, порой даже удивляться самому себе: «Ты ли это, дружище!». И все это далеко не только ради охотничьего трофея, хотя именно он – венец любой охоты.

А сколько может рассказать каждый о случаях, порой трагикомичных, вернувшись домой. И неважно, с добычей или с пустым ягдташем. Помню, как охотились на кабана. Без лицензии. В тот год африканская чума дамокловым мечом висела над нашими охотничьими угодьями. Видимо, в соседнем хозяйстве охотоведы «перестарались» с численностью свиней. Постоянно звонил егерь, интересовался: «Ну как, взяли?», и каждый раз напоминал о сдаче шкуры для отчета. А свиньи, будто чуя надвигающуюся беду, как сквозь землю провалились. Я стоял на номере, на краю пролеска, клином выходящего на меня, посматривая то на оголенный лес, то на убранный грязно-белый лоскут поля с остатками нестаявшего снега, прислушиваясь к звукам. Все ближе доносились голоса загонщиков, короткие, сдавленные «гоп, гоп» с басов переходили на высокие и протяжные «г-о-о-о-п». И сколько было в них надежды, желания выгнать на стрелков зверя.

Прочесывание очередной загонки заканчивалось. Вдруг справа от меня раздался выстрел, а через секунду-другую – надрывный крик: «З-а-я-ц!». Я напрягся, крутя головой, и только в метрах сорока от себя увидел русака. Бежал он на всех махах, высоко подбрасываясь, и тут же «нырял» в бурьян. Не смог его сразу заметить и вышедший на кромку леса загонщик. Я выстрелил, угадывая упреждение, потом второй раз. Заяц все так же бежал, не сбавляя скорости, в сторону поля. Что-то заставило меня броситься за ним вдогонку. Бегу, на ходу нервно вырываю из тугих гнезд патронташа патроны, всовываю в стволы и сожалею, что они снаряжены крупной дробью. «Тебе бы в ближайшие кусты да в спасительный лес, а ты, дурень, эвон куда рванул…» – с сочувствием думаю, чтобы прикрыть свое головотяпство и оправдаться перед Всевышним. Но заяц не кабан и не лиса, у него свои понятия, как спасать свою жизнь, вот он еще раз мелькнул и пропал из вида. Я уже выбежал на убранное поле подсолнуха, озираюсь по сторонам – нет зайца. «Явно дал пуделя, слава Богу живехонек серый».

Я бы, наверное, прошел мимо него, затаись он подольше в колее от трактора, но заяц вскочил и бросился наутек. Значит, я не ошибся, подранок, надо добирать. Вновь стреляю и не верю своим глазам, русак уверенно отрастает, но отбежав метров пятьдесят, садится на передых, я за ним и снова стреляю, и снова мажу, и снова мы в бегах друг за дружкой. И так несколько угонок. Не рад уже беготне, бросить бы этого заговоренного зайца, да нельзя – не жилец косой. Наконец, дробина достает его, лопоухий ткнулся в землю, а когда я подошел, затих. Взял за уши, ух и здоровила, матерый, упитанный, настоящий боец, давно таких не добывал. А в душе кошки скребутся, и хорош охотничий трофей, с таким трудом достался, а вот нет радости и все, не хочется идти к машинам, где собрались после загона товарищи. Засмеют ведь, сколько можно гоняться за зайцем, а сколько патронов выпалил, смех, да и только. К счастью, обошлось.

«Стреляли…» – обернувшись и косясь на зайца, проговорил Андрей, другим же не было дела до моей трагикомедии, все слушали Молчана, сгрудившись у капота машины со снедью, и было понятно, что охотничий день, как один из самых неудачных, закончился. Но он и завтра пройдет впустую, с неимоверным физическим напряжением, пустой тратой времени, нерв и т. д., если… если не послушать Молчана.

Я уже знал об этом. И в это уже уверовали почти все, и наверное, сам Молчан, как в притчу во языцех, как в молитву, в мантру – «нет удачи, и не будет, пусть Миша расскажет про Фиделя». В Мишиных балачках, как ни странно, ну ни капельки об охоте или хотя бы просьбы к лесному духу послать нам добычу. Вспоминал всегда Миша о том, как ему довелось нести службу в незапамятные годы на острове Свободы Куба.

-Миша, ну расскажи, как все было? – подначивает обычно кто-то из товарищей.

- Як цэ було, кхе, – Миша усмехается в свою бородку, она у него как у испанского дона, да и сам он похож на дона, смуглый, темноволосый, с налетом седины. – А цэ було пид час крызы военно-политичной в 63-му роци, а потим экономичной в 70-х роках. Ситуация була дуже складной. Ну шо, попэрлы американцы на остров. А мы стоим с Фиделем вдвох. Вин на танке, а я на бронетранспортере. И вдвох давай отбиваться. Понимаешь? Но вин молодец… Ну, отбили. Обнял вин мэнэ, поцэловав як ридного брата, высыпал мешок медалей и каже: «Выбирай, Миша». Я и выбрал «За взятие Гаваны».

Смех начинает разбирать охотников. Но это только начало, так, для затравки.

-Ну а в другий раз Фидель вызывае мэнэ. Миша, так и так, надо на Плай Хирон, – чув про таке? И мы на Плай Хирон пушки вытянули, у мэнэ гаубица була, така здоровенна, для конной тяги. Я як дав им, так шесть днив не було американцев, на семый день прибиглы. За цэ и полюбыв мэнэ Кастро.

Все внимание к рассказчику. Вот он выпивает, громко выдыхает проспиртованный воздух: «Блин, крепкой Мыкола взяв горилки», закусывает, смотрит на капот машины, что бы еще взять, отвлекается от темы:

- Я змалычку пью. Мэнэ дид покойный приучив с 4 класса. Вин женэ горилку, а мэни кажэ: «Гринки жарь». И покы вин воду миняе, я чарочку подставлю, набежит, я бах, и снова гренки жарю.

- Ну, хлопцы, завтра кабана возьмем, – не сдерживая улыбку, говорит кто-то, и в этом уже никто не сомневается. Молчан пытается еще что-то вспомнить о Кубе, о наградах, о полученных двух мешках тростникового сахара с острова, как дань и уважение его былых заслуг, но разговор переходит в другое русло, поскольку первоначальная цель достигнута.

Не поверите, но именно на следующий день в первом же загоне секач-одиночка был взят, и егерям благополучно отправлена шкура. При этом каждый, кому было не лень, подходил к Молчану и, улыбаясь, заговорчески смотря на небо, по-дружески похлопывал его по плечу.

А теперь несколько слов всерьез. Требует ли это каких-то разумных объяснений? Скажем так, неплохо бы было их получить, но есть на сей счет определенные сложности. Поскольку наш разум отвергает все то, что не входит в его рамки. Хотя вряд ли найдется такой человек, который согласится с мыслью, что принцип работы человеческого интеллекта разгадан полностью. Как тут не вспомнить Карла Юнга, рассказывающего о сотне странных случаев, воспринимаемых как совпадения, без видимых на то причин, когда события формируются мыслями, или мысли возникают, как предчувствия событий. Явление это философ назвал термином «синхронистичность». Что касается нашего случая, то, скорее всего, Молчан выступает в роли гасителя избыточной энергии, ее повышенного потенциала. А возникает он там, где есть напряженность, но нет движения энергии, когда люди объединены одной целью, но смотрят на ее реализацию каждый по-своему. Отсюда кавардак, разлад, и как следствие – отсутствие результата. А вот снять возникшее напряжение в коллективе, согласитесь, может не каждый.

Второй день охоты все члены бригады провели организованно, слаженно, а все потому, что энергетическое поле было чистым, и, как в награду, – добытый охотничий трофей. А как светились глаза, какой радостью были наполнены сердца всех участников охоты!

Но всегда ли удается вернуться с охоты с хорошим настроением, обогащенным новыми впечатлениями от встречи с собратьями по страсти, природой, и многим другим, чем привлекают нас вылазки с ружьем в поле, лес, на болота? Вот еще одна история, произошедшая с моим знакомым охотником. Поместить ее можно под рубрикой: «Нарочно не придумаешь», но что не бывает в охотничьей жизни. Итак, слово Василию, так зовут нашего героя.

«В тот день я опоздал на охоту. Машину бросил у крайней хаты, иду вдоль русла реки. Бригада уже начала загон, слышу, собаки подняли зверя, думаю, встану на перешейке между островами. Гон удаляется в сторону от меня, я по кущам пробираюсь, вдруг слышу за спиной: «Стоять! Положи на землю ружье и два шага назад». Смотрю по сторонам, нигде никого нет. Заросли одни вокруг меня. Ну, думаю, белка взяла, я тогда трохи выпивал. Опять голос раздается: «Ты шо, не понял, я сказал, положи ружье!». Ложу ружье на землю, а сам глазами шарю. Причудилось? Нет, не причудилось, вновь голос: «Еще раз дернешься, увидишь, что будет». В голове мысли скачут, может, по пьяни кому-то что-то ляпнул, так стреляй тогда, чего медлишь?..

«Горилка есть?» – вопрошает этот же голос. «В вещмешке горилка, – кажу, – не компостируй мне мозги». Я уже осмелел. Глянул вверх, туды твою мать, Валерка Борода наверху, соорудил лабаз на сосне, и так укрыт в нем, что ну никак не разглядеть. Он слез, аккуратно приставил ружье: «Давай горилку». Выпили мы по чарке, я и говорю ему: «Валера, врезать бы тебе по морде за твои шутки!». А он: «А че ты, дурной, ходишь по болотам». Потом отрубил свинячье стегно, протягивает мне: «Пусть стечет кровь, положи в мешок и шуруй додому». Это вы, говорит, дураки, ноги попусту бьете, ходите, гавкаете, лицензию отрабатываете. А они все около меня пробегают. Один выстрел и туша есть. Допили мы водку, и я с этим мясом поперся домой, вот такая охота получилась».

Не спросил я тогда у Василия, обрадовался он или нет, если так можно сказать, своему охотничьему трофею, ведь как не суди, а досталось ему мясо дикого кабана, да и не с гулянки, с охоты приехал домой. И ладно, что не спросил, у каждого своя оценка, свое видение, свое отношение к событиям. Зато услышали о браконьере Валерке. Перед нами предстал яркий индивид со своей философией, выходящей далеко за рамки охоты, а еще стали свидетелями, когда доброе слово «охотник-добытчик» окрашивается в другой цвет, с иным подтекстом – мясник. Но соглашусь с тем, что недремлющая охотничья страсть, будь то браконьер или правильный охотник, присутствует обычно в каждом, не дает спокойно жить.

Так что же такое страсть? Не поленился, заглянул в словарь: «Страсть — сильное, доминирующее над другими, чувство человека, характеризующееся энтузиазмом или сильным влечением к объекту страсти».

Надо сказать, само понятие страсть получило глубокую разработку у философов Древней Греции, позже в мировых религиях. Для Платона страсть скорее негативное, но неизбежное явление. С точки зрения Аристотеля, страсти включают не только вожделение и гнев, но также дружбу, мужество и радость, то есть сами по себе они ни благи, ни злы. Они нейтральны, и их надлежит умеренно и разумно использовать. Согласно православному учению, страсть считается извращённой (искажённой) добродетелью. «Борьба со страстями – одна из главных задач христианина». У католиков: «Страсти сами по себе ни хороши, ни плохи. Они получают моральную оценку только в той мере, в какой они фактически зависимы от разума и воли».

Мой давний приятель Алексей Александрович, с кем довелось встретить не одну утреннюю зорьку, протопать на заячьих охотах не один километр на Днепропетровщине, говорил так:

-Путь к охотничьему трофею лежит через страсть.

-Если уснула в нас мадам страсть – о дичи и помышлять не стоит? – спрашивал я.

-Отчего же, – кусок мяса можно добыть, но вряд ли это сравнимо с истинным наслаждением, дарованным стрелку все той же страстью. – И тут же с грустью замечал, что порой споры по поводу того, кому принадлежит убитый заяц или упавшая в камыш утка, хоть и неприглядны в среде охотников, но все же – определенный «внутренний двигатель», находящийся в лоне страсти. В свои восемьдесят лет Алексей Александрович прекрасно выглядит, не жалуется на здоровье, все так же ходит на заячью охоту, выхаживая по несколько километров в день. Страсть к охоте по-прежнему жива в нем.

Приведу выдержку из журнала «Охота», №6 за 1906 г. «Охотничья страсть есть исторический пережиток, унаследованный нами от диких предков. Эта страсть не благородная, а лишь облагороженная нами под влиянием усвоенных культурных привычек и взглядов. Если эта страсть, как роковой пережиток, как факт атавизма, не может быть поставлена нам, охотникам, в вину или упрёк, то, с другой стороны, и нам нет повода гордиться нашей облагороженной страстью к убийству».

А вот еще одно высказывание из журнала, но уже за 2016 г.: «Мы едем на охоту. Вернемся с трофеями и полными впечатлений. И снова будем выслушивать упреки от тех, кто не понимает охоту. Нас будут упрекать в жесткости и пролитии крови ради забавы. Сколько раз каждому из нас приходилось сталкиваться с неприятием нашего увлечения или страсти, с обвинениями в том, что, мол, убиваем животных и птиц!».

Слова, сказанные двумя охотниками, разделяет более сто лет. И если век назад к охотничьей страсти в социуме относились более лояльно, «не ставили в вину или в упрек», то сегодня: «…и снова будем выслушивать упреки от тех, кто не понимает охоту. Нас будут упрекать в жесткости и пролитии крови ради забавы».

Описанные выше толкования страсти разночитаемы, если всерьез задуматься, не лучше ли нам придерживаться золотой середины. Во-первых, не облагораживать охотничью страсть, тем самым не вызывать в себе гордыню, идут годы, но мало что меняется в сознании охотников, и нынче в охотничьих газетах, журналах часто доводится читать: «его великое увлечение», «прикосновения к великому таинству охоты!» и т.п.; во-вторых, не быть ее рабом. Иными словами не создавать в своем энергетическом поле избыточный потенциал, или по Аристотелю, – умеренно и разумно ее использовать. Ведь сколько случаев на охоте, когда захваченные страстью «горячие охотники» являлись участниками трагедий: друг убивал друга или брат – брата по неосторожности, приняв при плохой видимости за дикое животное.

Часто вижу на коллективных выездах новое племя молодых охотников: все у них есть, но порой поражает элементарное незнание объекта их страсти, душком попахивает и от разговоров, а то и действий, пронизанных шкурными интересами, откровенным жлобством.

Читаю у Дриянского в «Записках мелкотравчатого» (речь идет о посвящении автора в псовые охотники): «… а Бацов, навешивая рог на плечи, горячо обнимал меня и приговаривал: «Нет, ты, брат, не шути с этим! Это дело важное; теперь ты сам – человек настоящий…» – и прочее».

Охота – тоже своеобразная школа жизни. Провести осень, начало зимы на псовой охоте в отъезжем поле, усвоить ее тонкости и секреты, показать себя надежным в кругу товарищей – это не пустой звук, это не в Гослесагентстве за взятку сдать охотминимум. Отсюда вполне закономерна высокая оценка: «теперь ты сам – человек настоящий». Ну чем не достойная цель, стремиться к которой, думаю, стоит каждому из нас. Коснулся известного охотничьего произведения и не могу не сказать – проявление страсти в душе мающегося, страждущего охотника, на мой взгляд, лучше всех показал писатель Алексей Дементьев в рассказе «Тайна» на примере отца дьякона. Рассказ написан в 1915 году. Прочитайте, не пожалеете.

Ну, а по поводу неприятия нашего увлечения или страсти со стороны не охотников, тех, кто саму охоту считает «фактом атавизма», то это отдельная тема и, конечно же, другого разговора.