Об охотничьей этике
Евгений Ковалевский
Июнь, 2017 год
«Мы не унаследовали землю у наших отцов – мы взяли ее в долг у наших детей»
Июнь, 2017 год
«Мы не унаследовали землю у наших отцов – мы взяли ее в долг у наших детей»
«Всемирная стратегия охраны природы» ООН
Прежде всего, хочу проинформировать читателей о последствиях варварской расправы двумя браконьерами над лосями в январе текущего года в Нежинском районе. Это печальное событие имело широкий резонанс и прогремело на всю страну. По факту расстрела лосей было открыто уголовное производство. Проведенными следственными действиями было установлено, что браконьерами являются жители г. Киева, выходцы из Нежинского района, бизнес которых заключался в добычи дичи и поставке ее для реализации в столицу. Казалось бы, справедливость наконец-то восторжествует, и эти подонки понесут самое суровое наказание. Но, как сообщил начальник ГУНП в Черниговской области, согласно нормам действующего законодательства, привлечь их к уголовной ответственности не представляется возможным. Сумму ущерба по данному факту подсчитала уполномоченная на это экологическая инспекция. Она составила 60 тысяч гривен, а ответственность по ст. 248 Уголовного кодекса Украины (незаконная охота) наступает от 200 тысяч гривен. Поэтому уголовное производство по данному факту закрыто. Материалы для составления административных протоколов на браконьеров переданы в экологическую инспекцию для дальнейшего направления в суд…
Меня, как и большинство охотников, такое развитие событий сильно разочаровало. Правда, есть еще надежда, хотя и довольно призрачная, что постановление о закрытии уголовного производства будет отменено и браконьеры таки понесут заслуженное, самое суровое наказание. А если нет и все закончится только уплатой штрафов? Я хорошо знаю такой тип людей и никогда не поверю, что какие-то штрафы заставят их стать на праведный путь и начать уважать закон. В свое время мне пришлось долго беседовать с одним из представителей закоренелых браконьеров. Все мои логические доводы, призывы к совести оказались напрасными. В итоге он сказал буквально следующее: «Знаете, каждому свое. Вы приверженец законной охоты, а я ее противник. Я люблю свободу, неограниченную никакими сроками и нормами. Нужна мне свежая дичь или просто захотелось поохотиться – беру ружье и еду. Да, есть риск быть пойманным, но он, как вы сами знаете, минимальный. Допустим даже, что меня поймают. Ну и что? Заплачу штраф, но ружье-то останется и я, конечно же, с лихвой компенсирую затраты. А если даже и ружье заберут, то достать сейчас нелегалку не проблема. Исключите из общества – еще лучше, не буду тратиться на взносы и отстрелки. Но браконьерить никогда не перестану – на своих охотах я получаю гораздо больше адреналина, чем вы на своих законных, не говоря уже о большом наваре».
Вот вам и вся сущность охотничьего кредо таких типов. И о какой охотничьей этике таких людишек можно говорить? О ней они не имеют даже смутного представления. Поэтому повторюсь: если вся эта история закончится одним лишь штрафом, то это только укрепит уверенность браконьерской братии в возможности и необходимости продолжения своих грязных делишек.
А почему бы нам не взять пример с той же Польши, где злостное браконьерство строго карается в уголовном порядке, не говоря уже об обязательной конфискации всей браконьерской атрибутики. Потому и браконьерство там не имеет той угрожающей масштабности и не наносит такого существенного ущерба фауне, который имеет место у нас.
А теперь обратимся к заданной теме – охотничьей этике. Конечно же, она не рассчитана на вышеупомянутых «охотников». Во-первых, потому, что таких людей и охотниками-то назвать язык не поворачивается, а, во-вторых, это люди с пещерной культурой и всегда будут глухи к различного рода нравоучениям. Они будто заражены бациллами какой-то патологической кровожадности, бездумно, хищнически и, в конечном итоге, преступно относятся к фауне и откровенно наплевательски к интересам подавляющего большинства законопослушных охотников. Тут, как говорится, горбатого могила исправит. Поэтому обращаться буду, прежде всего, к молодым охотникам.
Дикая природа и охота некогда кормили людей и оформляли их культуру. Но сегодня любительская охота – любимый вид спорта и отдыха огромного количества людей. Обычаи, действия и развлечения, связанные с ней, дают человеку возможность тесного общения с природой, ее животным миром и обладают культурной ценностью. Кроме того, охота помогает нам осознать, что человек – органическая и неотъемлемая частичка природы, один из представителей ее животного мира, относящийся к высшему классу приматов, а его такая короткая жизнь – всего лишь мгновение в вечном круговороте природы.
В процессе любой охоты человек непосредственно контактирует как с птицами и зверями, так и со своими собратьями по страсти – охотниками. Качественный уровень этих контактов должен определяться соответствующими этическими нормами, суть которых состоит в неукоснительном соблюдении правил охоты, добровольном ограничении свободы действий охотника, бережном, рациональном отношении к животным, честном и уважительном отношении к другим охотникам.
Контроль над дичью в наше время, без решающего участия хищников, требует от охотников этической сдержанности высочайшего порядка. Техническая оснащенность современных охотников приближается к совершенству намного быстрее, чем сами охотники. Охота дарит нам удовольствие, но мы все больше пытаемся пожинать ее плоды не с помощью своей сноровки, сообразительности, выносливости, как это было раньше, а с помощью машинных, технических приемов и приспособлений, тем самым лишая это удовольствие его истинной ценности. Поэтому ценно все то, что приводит в действие этические тормоза, которые в совокупности можно назвать честной игрой, дающей хоть какой-то шанс животным на спасение жизни. Но о какой честной игре можно говорить, стреляя сидящую на воде утку, лежащего в лежке зайца или кабана с вышки на подкормочной площадке? А имеет ли человек хоть крупицу совести, расстреливая беспомощных ослепленных фарами зайцев или с помощью тепловизора спокойно кормящихся копытных? Какая спортивность у таких охот и какое удовольствие может получить от них элементарно культурный охотник, прекрасно сознающий, что он нарушает правила охотничьей этики и требования закона.
Одним из основных правил всех охотничьих этических кодексов является: не убивай зря. Никогда не забуду, как меня в юности поучал отец: «Запомни на всю жизнь, сынок. Настоящий охотник никогда не нарушит правил охоты, не поднимет ружье на запрещенную к отстрелу дичь. Никогда не разменивай свою совесть на кусок мяса. Не губи, кого не положено – в природе все гармонично и целесообразно. К примеру, убьешь ты крачку, подержишь с минуту в руках, посмотришь и выбросишь. Она тебе не нужна, но жизнь ты загубил без нужды».
А разве мало у нас стрелкачей, которые потехи ради бьют все летящее, в том числе полезных и редких птиц.
Запреты и ограничения на действия охотников, определенные законом Украины «Об охотничьем хозяйстве и охоте» имеют реально лишь косвенное отношение к этике. Закон определяет наши обязанности, но эти обязанности обретают силу лишь в сочетании с совестью человека, если она у него есть. Все ли охотники, с принятием закона, стали добросовестно выполнять его требования, а снизился ли в этой связи уровень браконьерства? Отнюдь. Нарушителей правил охоты все еще много и представляют они разные социальные слои. Занимаются этим мерзким делом и простые работяги, и многие чиновники всех мастей и рангов, и бизнесмены. Особенно кощунственно выглядит тот факт, что браконьерством подчас грешат представители правоохранительных органов и штатные работники системы УООР, которые по роду своей деятельности обязаны стоять на страже законности. Какой заразительный пример подают они одним людям и какое негодование и разочарование вызывают у других.
Из этого следует, что никакие стремления к идеалу никогда нельзя привить извне целиком. Такая потребность должна возникать у каждого человека изнутри. Особенное достоинство этики состоит в том, что какими бы ни были поступки охотников, они должны диктоваться его совестью, а не потребностью показать себя в выгодном свете. Значение этого факта трудно переоценить. Добровольное подчинение требованиям закона, этическому кодексу укрепляет самоуважение охотника-любителя, а добровольное пренебрежение ими унижает и развращает его. В конечном итоге выработка и соблюдение каждым человеком норм охотничьей этики напрямую зависит от его интеллектуальной скромности и порядочности, уровня внутренней культуры.
С теплой грустью вспоминаю далекие пятидесятые годы, когда я 16-летним юнцом впервые влился в охотничью компанию моего отца. Почти все в ней – бывшие фронтовики, люди, опаленные войной, но не ожесточившиеся, не очерствевшие душой, не потерявшие человеческое достоинство. Жили тогда куда беднее, чем сейчас, а дичи было несравненно больше. Никакой охраны угодий практически не существовало. И, казалось бы, бей что хочешь и сколько хочешь. Ан нет. Это были настоящие охотники, свято соблюдавшие кодекс чести и охотничью этику. Они не топтали поля от зари до зари, не пропуская ни одного охотничьего дня, как это делают сейчас отдельные компании и охотники, осуществляя единственное стремление – во что бы то ни стало добыть вожделенный кусок мяса. Я уже не говорю о ночных охотах, о них никто и думать не смел.
Я благодарен судьбе за то, что мои первые охотничьи университеты прошли именно в той компании. Мои наставники словом и делом доказали мне, что любительская охота – это не только стрельба дичи. Они привили мне искреннее чувство любви к природе, осознанной необходимости бережного отношения к ее богатствам, в том числе и к животному миру, умеренности в добыче, честного и порядочного отношения друг к другу.
Они жадно интересовались охотничьей литературой, тогда еще немногочисленной, практически все выписывали «Охоту и охотничье хозяйство» и на привалах живо обсуждали прочитанное. Низкий поклон вам, дорогие мои наставники. Ваши уроки на всю жизнь стали для меня незыблемым законом.
Да, все течет, все меняется. Уходят из жизни одни ветераны, иные по ряду причин, в первую очередь, по состоянию здоровья, прощаются со своим любимым занятием – охотой. На смену им приходит молодое поколение. И ничего тут не поделаешь, жаль только, что далеко не всегда эта замена бывает адекватной.
Нам без устали твердят о непреходящих и не имеющих никакой альтернативы, но неведомых нам ранее, европейских ценностях. Спора нет, некоторые из них действительно достойны уважения и подражания. Вся беда в том, что значительная часть нашего общества, и в первую очередь молодежь, истолковывает их превратно. В результате у нас формируется своя система жизненных ценностей, квинтэссенцией которой является бездуховность и оголтелый прагматизм, в худшем значении этого слова. Махровым цветом расцвела коррупция и пронизала снизу доверху своими метастазами все слои общества. На общем фоне измученного годами неурядиц, псевдореформ, бедности, нищеты и войны населения жируют новоявленные набобы – миллионеры и миллиардеры. Все эти грустные реалии способствуют формированию у молодежи основного жизненного кредо: «Морально все, что выгодно тебе». И совсем неважно, какими методами, средствами и путями, пусть даже криминальными, человек будет добиваться своих целей.
В этой связи вполне логичным выглядит тот факт, что определенная часть охотников, как в самой охоте, так и в плане межличностных отношений в ее процессе, как и во всей жизни, стала руководствоваться сформировавшимися принципами.
В последние десятилетия я чаще всего становился свидетелем всяческих нелицеприятных разборок по поводу принадлежности отстрелянной дичи. И проходили они вне зависимости от величины трофея, будь то чирок, заяц или лось. Я видел, как из пасти моего дратхаара один молодой охотник выдирал сбитую мной утку, не подозревая, что я наблюдаю за происходящим. Видел, как раздирали за лапы зайца или прямо на поле свежевали его, чтобы убедиться, чей именно выстрел оборвал жизнь косого, ожесточенно, чуть ли не до мордобоя, спорили, кто завалил лося и кабана. Погонит в лесу гончак, а с поля уже спешат любители перехватить зайца или лису из-под чужих собак и т.д. Бывало, эти споры проходили вполне корректно, при спокойном, взвешенном обсуждении обстоятельств и аргументированных доказательствах и заканчивались миролюбиво к вящему удовлетворению всех сторон. Но были и удручающие картины, в итоге которых бывшие компаньоны по охоте навсегда разрывали свои товарищеские отношения.
Как правило, подобные ситуации возникают во временных, ситуативных компаниях. Но главное, почему они возникают? Думаю, по одной из двух причин. Одни просто не знают существующих с незапамятных времен кодекса чести охотника, правил охотничьей этики, которые четко определяют, кому и в какой ситуации принадлежит трофей. А других, даже при знании этих правил, обуревает обыкновенная жадность. И первых, и вторых к разряду культурных, эрудированных, честных охотников, конечно же, отнести нельзя. А ведь охотники с незапамятных времен были особой кастой, что-то сродни монашескому ордену, с вековыми традициями и принципами всеобщего братства, уважения друг к другу, взаимопомощи и взаимовыручки.
Очень хорошо, когда молодой человек вливается в давно сложившуюся, постоянную охотничью компанию. В ней, как правило, есть старший – наиболее опытный и эрудированный охотник, честный и объективный человек, своего рода третейский судья, мнение и решение которого воспринимаются всеми безапелляционно. В таких коллективах всякого рода эксцессы возникают крайне редко, а если иногда возникают, то сразу улаживаются без лишних споров. Подобные компании, а, главное, с таким старшим, явление не столь уж обычное в наше время. Поэтому считаю весьма полезным ознакомить молодых охотников с некоторыми основными положениями, знать которые просто обязан каждый уважающий себя охотник.
Для предотвращения нежелательных инцидентов, да и для успешной охоты, каждый охотник должен уметь определять ранен ли зверь (или птица) и куда именно, даже если на следе нет крови.
Итак, если лось или кабан падает после выстрела, и, вскочив, быстро уходит – это значит, что пуля только оглушила зверя, попав ему или в позвонок, или в нижнюю часть рога, или скользнув по лбу.
Если зверь делает большой скачок передними или задними ногами, или всеми четырьмя – он ранен в легкие или печень. При этом он ускоряет бег, отделяется от стада, тычется в кусты, но скоро замедляет бег и падает мертвым. При незначительном ранении легких зверь уходит далеко и его не нужно преследовать немедленно.
Зверь падает сразу, убитый наповал, когда заряд попадает в сердце или спинной мозг. Однако бывают случаи, когда лось, кабан и даже заяц уходят на 100-300 м с пробитым картечиной или дробью сердцем.
Приведу пример. Лет двадцать назад охотились мы на кабана в Иржавском лесничестве. Было это в конце ноября, но снега еще не было, погода стояла мерзкая. Серый, тусклый рассвет медленно растворял ночную темень. Старый лиственный лес казался каким-то мрачным и неприветливым. Первые четыре загона удачи нам не принесли. На номера выходили лоси, косули, лисицы, зайцы. Дратхаар одного из товарищей притащил живую енотовидную собаку, но кабанов не было. Время перевалило за полдень, начал моросить занудный холодный дождь. Мы уже изрядно устали, одежда отсырела от лазания по мокрым кустарникам, соответственно, падало и настроение. Еще 1,5-2 часа и охота при такой погоде практически завершится. Решили наскоро пообедать и, сделав последний загон, двигать восвояси.
Узкая лесная дорога разделяла высокое чернолесье и густой частокол, в рост человека, берез. Я стоял крайним на правом фланге номеров. Послышались голоса загонщиков. Вдали дорогу перемахнул лось. Спустя минуту раздался лай дратхаара и вскоре он тоже пересек дорогу, уткнувшись носом в лосиный след. Боковым зрением замечаю, как зашевелился стоящий слева товарищ. Смотрю: он поднял ружье и целится наискось в березняк. Не успел я поразмыслить, чего бы это, как из березок, почти рядом с ним, вырвалось стадо кабанов и вихрем перемахнуло дорогу. Выстрел раздался, когда замыкающий стадо кабан уже скрывался в чаще. Товарищ ринулся за ним, но вскоре вновь вышел на дорогу, недоуменно разводя руками. Промазал.
Собралась вся бригада, прошли по следам метров сто, благо они хорошо видны на взрыхленной копытами опавшей листве. Нигде и кровинки не заметили, да и ни один след не уходил в сторону – верный признак ранения одного из животных. Что и говорить, промазал человек. Постояли, посудачили, незлобиво подтрунивая над незадачливым стрелком, и пошли к машине. Но вдруг в лесу протрубил ружейный ствол и донесся приглушенный расстоянием крик: «Гоп-гоп!». Где и усталость наша делась, бегом помчались на голос.
На небольшой полянке лежал на боку темный до черноты кабан, а рядом восседал наш следопыт. Оказалось он, к счастью, решил все же пройти по следам дальше и вскоре увидел неподвижную тушу кабана. При его разделке оказалось, что одна единственная картечина прошила верхушку сердца, а кровь скопилась в брюшной полости. Очень правильно, что сейчас запрещается стрельба копытных картечью.
Но вернемся к типичным признакам ранений. Зверь, раненый в живот, сильно вздрагивает и быстро уходит, но скоро замедляет бег и бежит сгорбившись. Раненный в переднюю ногу падает, но сейчас же вскакивает и бежит на трех ногах очень быстро. В заднюю – оседает на зад, но сразу выправляется и уходит, но небыстро.
У волка и лисицы определить места раны труднее, чем у копытных зверей. Смертельно раненые волк и лиса тычутся носом в землю. Раненые в живот или зад – быстро оборачиваются и кусают раненное место. Если лиса после выстрела заверещала – это значит, что у нее перебита кость ноги. Не раненая лиса после выстрела иногда перекувыркивается и несколько раз взмахивает трубой.
Заяц, раненый в спину или голову, начинает кувыркаться, а в легкие – высоко прыгает в разные стороны.
Раненная птица обыкновенно вздрагивает, неправильно взмахивая крыльями, отлетает от стаи и садится. Раненная в голову – поднимается кверху, в заднюю часть спины или ногу – летит по наклонной линии с судорожными движениями крыльев, перебито крыло – падает на соответствующий бок.
Если после выстрела птица упадет, и ты услышишь, что она трепещет крыльями, или заметишь, что, упав на землю, она дрыгает ногами и прижимает крылья к бокам, то можно к ней не спешить – она ранена смертельно. Если при падении птица прижала крылья к бокам – тоже можно не торопиться.
Кровавый след зверя всегда может гораздо точнее указать, куда попал снаряд. Сильно кровавый след сначала, все уменьшающийся и, наконец, прекращающийся, означает, что пуля попала в мягкие части зада, шеи или груди, то есть легкую рану. Если пуля попала в ногу, то идет много красной крови по правую или левую сторону следа. Это означает легкую рану.
Светлая кровь, разбрызганная по сторонам, напротив, служит признаком тяжелой раны, так как это значит, что пуля попала в легкие и зверь ее отхаркивает. Кровь по обе стороны – рана сквозная. Такая рана менее тяжела, чем рана, при которой кровь (черная) льет только с одной стороны.
Темная кровь в незначительном количестве и запекшаяся – пуля попала в грудь и задела внутренности. Темная, почти черная кровь, смешанная с калом – пуля попала в кишки. Кровь попеременно на правой или левой стороне следа означает, что пуля попала в голову или переднюю часть шеи.
Кровь по всему следу кусками почти черного цвета означает, что зверь очень тяжело ранен в главные внутренние органы. Кроме того, положение раны можно узнавать по высоте окровавленных веток на пути зверя. По лежке раненного зверя нетрудно узнать, куда попала пуля, по месту, где выходит кровь.
Неправильность следа, хотя он и без крови, служит доказательством ранения, поэтому по белой тропе след необходимо тщательно осматривать: зверь, раненный высоко в лопатку, забрасывает одну из передних ног, чертит ею по снегу, бежит неровно и сбивается с бега, расширяет копыта.
Опытные охотники по характеру движения зверя после выстрелов по нему точно определяют, ранен он или нет, а если ранен, то насколько серьезно. Вот один из примеров.
На одной из коллективных полевых охот я, тогда еще молодой охотник, отстрелялся по боковому зайцу. Тот вздрогнул, прижал уши и, не сбавляя скорости, помчался на одного из наших ветеранов. Он лежал, как и все остальные товарищи, дожидаясь выхода косого на выстрел. Но вдруг, к большому моему удивлению, он поднялся и, не вскидывая ружья, помахал рукой. Заяц же, не добежав до него метров двадцать, свалился замертво. Старый, опытный охотник по каким-то своим приметам определил, что косой ранен смертельно, а стреляй он – и ни у кого даже мысль не возникла бы, что добыт чужой подранок, тем более, что на следу не оказалось ни кровинки. И только дома, разобрав зайца, я увидел, что одна дробинка пробила печень. В этом случае налицо опыт и культура охотника.
В охотничьей практике бывает немало случаев, когда стреляные заяц, лиса или утка бегут или летят еще некоторое время, казалось бы, без видимых признаков ранения, а потом падают замертво. Поэтому всегда, особенно если ты охотишься один, необходимо проследить за стреляной дичью, пока она находится в поле зрения.
На коллективных, облавных охотах возникает немало неординарных ситуаций, в результате которых появляются сомнения: кому принадлежит трофей? Вот тут на выручку должны приходить знания давно устоявшихся правил. Они следующие.
Зверь (копытные) признается добытым тем охотником, перед номером и от выстрела которого он лег, даже если он раньше и был стрелян с соседнего номера. Если же тяжело раненный зверь едва двигался или полз и не был добит стрелявшим в него охотником лишь потому, что для этого требовалось сойти с номера (а это запрещается), то этот зверь считается взятым тем, кто его смертельно ранил (это видно по следам крови или устанавливается последующим вскрытием). В таком случае выстрел, обрывающий мучения животного, решающим не считается.
Если зверь добыт одновременными выстрелами двух охотников с соседних номеров и упал на равном от них расстоянии, то кто из стрелков нанес ему смертельную рану, решает распорядитель охоты (обычно при свежевании туши).
Мелкий зверь или птица принадлежит тому охотнику, выстрел которого оборвал их бег или полет.
Конечно, в отдельных постоянных компаниях существуют какие-то свои договоренности по тем или иным ситуациям, но они не выходят за рамки и не противоречат общепринятым этическим нормам, в частности по определению принадлежности отстрелянной дичи. К примеру, добытые одними охотниками зайцы, лисицы или утки могут затем отдаваться другим, менее добычливым товарищам, слабым стрелкам или по какому-то особому поводу. (Разумеется, не в результате перестрела.)
Что хотелось бы пожелать молодым охотникам. Я тоже когда-то был молодым и потому прекрасно понимаю, как хочется и как важно молодому парню самоутвердиться, доказать своим товарищам по охоте, что ты тоже умеешь стрелять, что-то знаешь, на что-то способен, да и, что ни говори, похвастаться перед друзьями, родными своими трофеями. Все это естественно. Только никогда не нужно терять своего человеческого достоинства, а свято чтить нормы охотничьей этики.
На охоте всякое бывает и да, можно иногда и поспорить, но делать это нужно цивилизованно, корректно, аргументировано, будучи в абсолютной уверенности, что отстрелянная дичь твоя. Нужно внимательно прислушиваться к мнению и советам старших, опытных, авторитетных охотников, нужно много читать, как художественную, так и специальную охотничью литературу, постоянно копить свою эрудицию, стремиться быть честным, объективным, культурным во взаимоотношениях со своими собратьями по страсти.
Воспитывайте в себе чувство хозяина своих угодий, осознанной необходимости умеренности в добыче при бедственном состоянии фауны. Видите, к примеру, что мало зайца в текущем сезоне – ограничьте свои запросы, не доводите до критического уровня маточное поголовье, думайте, что оставим мы на следующий год. Не стреляйте ради минутного удовольствия полезных хищных и других не охотничьих птиц. Их и так мало осталось, а пользу они приносят несомненную. В то же время беспощадно истребляйте волков, лисиц, бродячих собак и котов, воронов и серых ворон – чем меньше будет их в угодьях, тем больше будет дичи. Не проходите мимо и не оставайтесь равнодушными к рвачам и хапугам, нарушителям правил охоты, и сами никогда не меняйте свою совесть на кусок незаконно добытого мяса. Помните, что в конечном итоге все зависит от нас самих. Какими будем мы – охотники, такой будет и охота.