Мои охоты с Диком

Р. Выглежанин

Август, 2006 год

Роман – так звали нашего председателя охотничьего коллектива, имел славу отличного стрелка и …, как-бы это сказать, в общем, зверь на него просто шел. Где его ни поставь – ему всегда везло. «С Романом пойдёшь – с добычей будешь!» - прочно закрепилось за ним.

Так было и в этот раз. Дик (гладкошерстая такса) в этот пасмурный день чувствовал себя как-то необычно. Работа его не приносила никаких видимых результатов. Две норы, которые мы бесславно прошли, сильно урезали нам настроение, плюс забрали кучу времени. Приближались сумерки. По дороге домой мы шли через поле возле речки. На пути нам попался участок с высокой сухой травой. Я решил прогнать его с Диком. Роман стал с другой стороны, немного сбоку.

Войдя в заросли, мы с Диком успели пройти, ну, метров пять. Тут два выстрела с небольшим промежутком, как раз с той точки, где стоял Роман. Мы туда. Роман стоял на своём месте, лишь немного опустив ружьё стволами в низ. Я с вопросом «Чего стрелял-то?» Он кивнул головой в сторону зарослей. И тут только я увидел огромного, яркого, красно-рыжего лиса, лежащего у кромки высокой травы, метрах в двадцати от стрелявшего. Придерживая Дика, я подошел к трофею. Размеры его меня просто ошеломили. Я тут же вытащил из рюкзака маленькую рулетку и давай измерять. Приведу вам показания рулетки: размер зверя в холке составил сорок шесть сантиметров, от кончика носа до корня хвоста – семьдесят восемь сантиметров. Скажу честно, видывал я больших лисов, но такого - никогда. Его зубы были сточены настолько, что складывалось впечатление, что их специально затупили напильником.

- Какой-то чернобыльский мутант, - раздался рядом голос подошедшего Романа.

- Стрелял-то я первым, двойкой, - продолжал председатель, а лис, перевернувшись в воздухе, продолжал бежать, совершенно не реагируя на попадание в него второго номера дроби. Так я повторил, но картечью – попал.

Отдельной серией наших с Диком приключений стоят раскопки. Это когда на охоте применяют лопату. Нет, охота не за трюфелями. Просто, если собака в норе застряла, или закопалась, или лиса её засыпала – вот тут- то и пригождается лопата. В моей практике случаев таких происходило великое множество.

Вот, хотя бы, случай в 1996 году. Тогда только начался наш охотничий сезон. Морозы еще не успели начаться. Снега ещё не было. Отправились мы с моим товарищем по работе на одну лесную нору по соседству с нашим селом. Товарищ мой был охотником заядлым. Имел своих охотничьих собак, но не норных.

Дик ринулся в нору с превеликим азартом. Мы расположились вокруг. Нора была неглубокой, три отнорка по разным сторонам бугра. Пёс работал в норе уже с час. Периодически выскакивая из норы и забегая в другой отнорок, Дик работал, чуя зверя. Спустя ещё некоторое время его лай стих под землёй. Подождав минут двадцать, я подошел к норе вплотную и стал слушать – никаких звуков. «Наверное, закопался», - решил я, - «Пошли за лопатой». От дома мы были минутах в двадцати. А времени этот переход туда-обратно занял поболе. Через час только, вычислив то место, где Дика было ещё слышно под землёй в последний раз, мы приступили к земляным работам. Когда глубина ямы доходила уже до пояса, показалась нора. Я прислушался, всматриваясь в темноту норы. Где-то поблизости слышалось негромкое сопение. А совать руку в нору страшновато. Сунув в нору палку, я в метре почувствовал, что-то мягкое. Скорость копания резко возросла. Вот уже видно башку моего пса, но вытащить его безжизненное тело нет никакой возможности. Застрял основательно. Пробуя расширить створ норы, мне, наконец-то, удаётся вытащить безжизненное тело Дика. Положив собаку на свой бушлат, я с надеждой прильнул ухом к его груди… Тишина… И тут, еле слышимый, одинокий ударчик! Секунд через пять второй. Эти секунды показались мне вечностью. Ура!!! Жив! Наверное перемёрз сильно. Я быстро начал укутывать его всем, чем можно. Получился неподвижный клубок тряпок. Оставив его, я вновь переключился на нору. Ткнув в нору палкой, я услышал недалёкое недовольное кирканье лисы. Злость моя вспыхнула из ниоткуда. «Ах ты, думаю, пакость! Из-за тебя мой Дик чуть не погиб, и я тебя оставлю целой? Ну, не бывать такому!» Рою дальше и вижу, что зверь в тупике, но вытащить его никак. Стрелять вроде не по спортивному. Схватить тоже не могу. Тут сосед выломал рогатину. Прижав лису за шею новым приспособлением, я взял её за загривок.

Картина: стою с болтающейся лисой в руке, а что дальше? Злость прошла. И отпустить жалко, и шмякнуть зверя по башке, как кролика, тоже не могу. Спас товарищ: «Ты, - говорит, - брось её в сторону, а я стрельну.» Не долго думая, так и сделали. Но до стрельбы дело не дошло. За убегающей лисой, моментом рванула легавая товарища, вмиг закрыв собой стрельбу. Правда, догнала очень быстро, сбила с ног и придушила. Тут боковым зрением вижу, катится сбоку какой-то мешок. Поворачиваюсь, мой Дик! Волоча за собой зацепившиеся тряпки, он уверенно несётся к лисе. Добежав, хватает её за ногу, и тут же успокаивается, усевшись рядом.

Другой раз помню, погода плохая, промозгло, пакостно, нора какая-то некрасивая, ну, одно слово - с бодуна нам. Дик в норе часа полтора. Достаём из машины лопату, начинаем рыть. Состояние просто убийственное. Копается тяжело, медленно, вода кончилась. Зарылись мы с товарищем до уровня плечей, а норы всё нет. Ругаясь, поднимаю голову вверх, стоит на краю нашего котлована мой пёс и смотрит на нас, виляя хвостом…