У кого на побегушках Нацкомиссия по вопросам ККУ?

Татьяна Теличко, ОС «Ассоциация пользователей ОРХ»,Сергей Андросюк, ОС «Всеукраинский охотничий союз

Сентябрь, 2018 год

В далеком 1949 году при Международном союзе по охране природы (МСОП) была создана Комиссия по редким видам, целью деятельности которой было изучение редких видов и создание мирового списка животных, которым угрожало исчезновение. Так в 1964 году появился первый Красный список МСОП, который сегодня часто называют Международной Красной книгой.

Принцип этого списка можно описать так: если какому-то виду угрожает исчезновение, необходимо это научно обосновать, оценить вид по разработанным критериям и утвердить решение относительно его внесения в Красный список по одной из девяти категорий. Важно, что эти критерии применяются только для диких популяций в пределах их естественного ареала существования. Вместе с тем МСОП подчеркивает, что внесение таксона по одной из категорий угрозы исчезновения совсем недостаточно для определения приоритетных мероприятий по его охране, поскольку для этого надо оценить такие факторы, как стоимость затрат на охрану, материально-техническое обеспечение, шансы на успех. Таким образом, со времени создания списка и до сегодняшнего дня он имеет лишь рекомендательный характер, и во многих странах мира Красная книга – рекомендация, которая акцентирует на необходимости обратить внимание на отдельный таксон.

Однако советское пространство пошло другим путем – Красная книга здесь стала юридически значащим документом, который предусматривал законодательную защиту внесенных в него видов. Это «достояние» перешло и к Украине, но полностью потеряло первоначальную идею международных природозащитников – охрана редких видов у нас только задекларирована на бумаге, а рекомендаций относительно их сохранения нет.

Согласно закону Украины, Красная книга Украины (ККУ) является официальным документом, который содержит не только перечень видов животного и растительного мира, которые являются редкими или находящимися под угрозой исчезновения, но еще и сведения о состоянии этих видов и мероприятия по их воспроизведению и сохранению. Ведь логично, если установлена угроза исчезновения вида, одного только внесения его в Красную книгу недостаточно, необходимо содействовать его воспроизведению. Поэтому закон определяет, что ККУ является основой для разработки и реализации программ, направленных на охрану и воспроизведение внесенных в нее видов.

То есть создатели закона переняли цель МСОП – принятие решений в природоохранной деятельности должно базироваться только на научной основе с использованием последних научных разработок. Закон требует наличия достоверных данных о численности популяций и их динамику, распространение и изменение условий существования, и только при условии подтверждения необходимости проведения срочных мероприятий для сохранности вида его вносят в Красную книгу. Но это осталось теорией, на практике ККУ стала своеобразным мифом защиты.

Иллюстрирует это два примера решений относительно предоставления краснокнижного статуса. В 2009 году на основании Решения Национальной комиссии по вопросам ККУ (Нацкомиссии) с 2007 года Минприроды внесло в Красную книгу Украины водяной орех и кроме того запретило на 2 года охоту на лося – с целью изучения состояния его популяции и принятия научно обоснованного решения относительно целесообразности его внесения в ККУ.

 Как свидетельствует информация из Красной книги, водяной орех исчез из многих водоемов из-за их осолонения, мелиорации и антропогенного влияния. Такая ситуация была почти во всех европейских странах. Однако всего лишь через несколько лет «краснокнижного» статуса этого растения оно начало заполонять водоемы. Это привело к крайне негативным последствиям – под зарослями водного ореха не живут водные организмы, поскольку там нет кислорода, он препятствует нересту рыбы и приводит к ее замору зимой, потому что заросли опускаются на дно и гниют там. Рыбаки подняли тревогу – из-за растения гибнут сотни тонн рыбы, и почти все европейские страны на это отреагировали – со своих Красных книг растение убрали, но не Украина. Украинские рыбаки с 2013 года вместе из Госрыбагентством и профильными институтами стараются убрать водный орех из ККУ, им препятствует Национальная комиссия по вопросам Красной книги Украины – дескать, необходимо научное обоснование для принятия такого решения, но никаких обращений относительно его проведения в базовый институт НАН не поступало. Аргументы экологов, научных работников и Минприроды относительно необходимости удаления водного ореха из ККУ «дошли» до Нацкомиссии только в 2017 году, и, рассмотрев их, было разрешено частично изъять отдельные таксоны растения из Киевского водохранилища. По сообщению Ассоциации рыбаков Украины, это словесное разрешение, которое не только не имеет юридической силы, но и не сможет хоть как-то повлиять на катастрофу. Что же мешает ботаникам отреагировать на очевидную необходимость принять безотлагательные меры – лишить растение охранного статуса и позволить расчистить водохранилища? На самом деле это отсутствие исследования в связи с недостаточностью финансирования.

 На протяжении этого времени развивалась и ситуация с лосем – в 2009 году исследования провели, предоставили вывод, что его численности ничего не угрожает и потому вопрос о внесении вида в ККУ отпадает, охоту на сохатого возобновили. Но в начале 2017 года снова началась кампания по запрету охоты на лося, которая завершилась приказом Минприроды относительно его внесения в ККУ. Если вывести водяной орех из ККУ мешает отсутствие исследования, которое бы подтвердило необходимость лишения его охранного статуса, внесению лося в ККУ это не помешало.

Мы уже писали о схеме якобы проведенного исследования – один (!) научный работник (профессор С.В. Межжерин) заметил, что возле его дачи стало меньше экскрементов сохатого, «прикинул», сколько особей может проживать на этой территории, экстраполировал эту фантазию на территорию Украины, и решил, что лося у нас где-то 1-2 тыс. особей. А дальше оказалось достаточно дать экспертное решение на одном листе бумаги, поставить на нем печать Института зоологии им. И.И. Шмальгаузена, вот вам и исследование. А на принцип МСОП о необходимости указания наиболее объективной, научно-обоснованной информации относительно биоразнообразия, которое может быть под угрозой исчезновения, можно глаза закрыть – это ведь не наш принцип, а международный.

Конечно, для внесения вида в ККУ нужно было решение Нацкомиссии, и здесь свою роль также сыграло недостаточное финансирование украинской науки. На протяжении всей кампании Минприроды обещало, что исследование состояния популяции лося будет проведено. Для этого из бюджета было получено 600 тыс. грн и даже объявлен тендер. Но по бюрократическим причинам тендер не состоялся, и обещанных средств украинские научные работники так и не увидели. Финансирование же попросили в Франкфуртском зоологическом обществе. Несмотря на то, что лось уже «краснокнижный», сейчас проведен только пробный учет его численности на территории трех лесничеств Житомирской области средствами иностранного грантодателя. Исследование было проведено методом авиаучета (с вертолета) специалистами Украинского общества охраны птиц и Франкфуртского зоологического общества, и на площади приблизительно 30 тыс. га было учтено 88 особей лося. Если воспользоваться «методом Межжерина» и экстраполировать подсчитанную численность лося на территорию только лесных охотничьих угодий Украины, то можно утверждать, что лосей у нас 23, 5 тысячи. Но мы, в отличие от наших чиновников и некоторых научных работников, предпочитаем опираться на статистические данные, а не на предположения.

Оба случая объединяет то, что научные работники Национальной академии наук абсолютно игнорируют не только общественное мнение, но и мнение своих коллег из других профильных институтов. На обращения научных работников и общественности о необходимости удаления водяного ореха и нецелесообразности внесения лося в ККУ они просто не обращают внимания. Как правильно заметил доктор географических наук, профессор, главный научный сотрудник Института водных проблем и мелиорации НААН Украины Виктор Вишневский – такая позиция делает Красную книгу документом, не отвечающим реалиям, иначе говоря – Красная книга может стать точкой зрения определенной группы научных работников и не более. Даже Минприроды прислушивается только к мнению НАН – получив рекомендацию относительно внесения лося в ККУ от Нацкомиссии, половину персонального состава которой занимают ботаники, ведомство проигнорировало обращения 25 ученых из разных научных учреждений относительно нецелесообразности внесения сохатого в Красную книгу, что уж говорить о многочисленных обращениях охотничьей общественности...

Мы усматриваем в проблеме несовершенства ведения Красной книги две составляющие. Прежде всего, это состав Нацкомиссии. Согласно закону, в него входят не только ведущие ученые НАН, но и ученые других научных учреждений, специалисты из органов власти и общественных организаций, если они проводят деятельность в сфере охраны видов животного и растительного мира. Но, согласно Положению о Нацкомиссии, ее базовыми учреждениями являются два института НАН – ботаники им. Н.Г. Холодного и зоологии им. И.И. Шмальгаузена. Из 36 членов Нацкомиссии 26, а это 72% – представители НАН (40% – сотрудники двух «базовых» институтов), 14% – представители профильных органов власти, 14% – представители других научных учреждений. Гослесагентство, например, представляет только один член – по должности это начальник управления лесного хозяйства и воспроизведения лесов. Но несмотря на то, что вместе с лосем в ККУ сейчас находятся три вида млекопитающих, которые являются охотничьими видами, представителя управления охотничьего хозяйства исполнительного органа власти в комиссии нет. Представителей общественных организаций в Нацкомиссии вообще нет, поэтому о ее «открытости» нечего и говорить. Более того, такое распределение мест в составе Нацкомиссии является прямым нарушением ст. 15 закона Украины «О Красной книге Украины», где четко указано, что в е состав входят руководящие ученые НАН, других научных учреждений, специалисты Минприроды, Гослесагентства и Госрыбагентства, других органов власти и общественных организаций. Подчеркиваем, не могут входить в состав Нацкомиссии, а должны входить. Поэтому возникает вопрос – правомочным ли было принятое решение рекомендовать внести лося в ККУ, если состав Нацкомиссии, утвержденный Постановлением президиума НАН от 15.03.2017 г. № 73, не отвечает требованиям закона.

Возможно, таким образом Нацкомиссия хочет соблюдать правила Красного списка – научные работники рекомендуют, а должностные лица принимают решение. Именно с этой целью в 2012 году были внесены изменения в ЗУ «О Красной книге». В связи с проведением административной реформы, целью которой была оптимизация полномочий органов власти, изменился принцип выбора членов Нацкомиссии – теперь ее персональный состав утверждал не Кабмин, а НАН. Но привело это лишь к тому, что большинство «кресел» в Нацкомиссии досталось представителям двух профильных институтов академии, а должностные лица нашли способ добиваться принятия выгодных им рекомендаций, и это – второй корень проблемы: отсутствие надлежащего финансирования науки.

Если научные работники не имеют средств на проведение исследований ни для внесения в ККУ, ни на удаление из нее, они не просто постановляют решение, не имея научного обоснования, и тем самым нарушая закон, они мотивированы утверждать «удобные» кому-то приговоры ради получения средств на осуществление своей деятельности. Так и получается, что экспертные выводы, рекомендации относительно внесения/удаления видов почти всегда сопровождаются надеждой – фразой вроде «который нуждается в финансировании от Минприроды». Минприроды со своей стороны эту надежду охотно дает, объявляя тендеры и обещая проведение исследований, а потом оказывается, что лучше эту работу передать иностранным исследователям.

И даже если оказалось, что выделенных из бюджета 600 тыс. грн недостаточно для проведения качественного исследования, почему бы не направить их на мероприятия по воспроизведению лося? Почему Минприроды не работает над воспроизведением популяции лося на территории создаваемых министерством объектов природно-заповедного фонда, ведь, по данным 2016 года, на территории 22 (!) объектов ПЗФ, которые есть в подчинении министерства, было насчитано менее 350 особей лося! Но министерство вместо этого перекрывает кислород охотничьим хозяйствам, которые прилагают немалые усилия для увеличения и регулирования численности сохатого. Самоустраняясь от финансирования исследований относительно состояния популяции лося, Минприроды не волнует и тот факт, что решение предоставить этому виду «краснокнижный» статус привело к ежегодным убыткам в размере 640 тыс. грн для Гослесагентства и более чем 9 млн грн для пользователей охотничьих угодий (из расчетов на основании лимитов добывания в сезон охоты 2016-2017 лет). Почему чиновники, которые должны охранять животный мир, считают, что достаточно запретить его эксплуатацию и просто забыть об этом виде? Например, давним «обитателем» Красной книги является зубр, но его численность снизилась с 306 особей в 2006 году до 258 особей в 2017-м, такая же ситуация с «краснокнижной» рысью – ее численность снизилась с 463 до 431 особей соответственно. Со времени их внесения в ККУ прошли годы, а национальных программ по сохранению и воспроизведению нет. И это еще раз доказывает, что никого из тех, кто настаивает на внесении вида в ККУ, не волнует его дальнейшая судьба.

Так и получается, что Красная книга Украины является не инструментом сохранения и защиты видов, которым угрожает исчезновение, а инструментом для удовлетворения чьей-то политической воли или научных амбиций, а страдают от этого, прежде всего, краснокнижные виды. Так будет до тех пор, пока Нацкомиссия не станет объективной, а для этого должна быть сломана ее монополизация. Например, по 25% мест в Нацкомиссии должны получить научные работники НАН, 25% – ученые других научных учреждений, 25% – чиновники и 25% – представители общественности, которые совместно будут нарабатывать справедливые и действенные решения. Если мы снова обратимся к практике Международного союза по охране природы, то увидим, что как только Красный список начали критиковать из-за несовершенства и секретности документации, которая подтверждает необходимость сохранения таксона, союз не только усовершенствовал качество данных, но и позволил подавать петиции, в которых можно обжаловать принятые решения.

Так, может, чиновникам, которые формируют природоохранную политику, уже пора осознать, что такие их действия ведут к сокращению популяций диких животных и разрушению охотничьей отрасли? Может, пришло время прислушаться к широкому кругу специалистов, а не к кучке советников-«псевдоэкологов»?