В штык

Фэдир Тыхый

Сентябрь, 2018 год

 

Всю ночь шел снег. Он ложился тихо и ровно и прекратился под утро. Небо покрылось холодными звездами, мороз усилился. Наша охотничья бригада на машине медленно приближалась к Карпатским Бескидам в районе села Розтока, Межгорского района. Центральная дорога была уже расчищена, а небольшая проселочная, заваленная снегом, тяжело покорялась нашему вездеходу. Мы подъехали к дому нашего товарища, зашли в дом, попили чайку и направились в лес.

Подъем мы начали еще в темноте, а когда поднялись на горный гребень, на востоке уже занималась заря. В звенящей тишине величественно смотрелась Боржава, на востоке чернели Горганы. Наверху снега было в два раза больше, чем у подножья. Мы пошли по гребню горы давно знакомой, но невидимой под толстым слоем снега дорогой. Глубокий, морозный снег, легко струясь, обтекал нашу обувь. Он был легким и почти невесомым. Придя в условленное место, мы отправили троих человек в разведку для изучения обстановки по звериным следам. В тот день с нами не было егеря, и всю работу по организации охоты мы должны были проделать сами. Через час-полтора обстановка более-менее была понятна. В одном из горных распадков (у нас называют «зворив») один из охотников обнаружил входные следы стада кабанов, выходных не было. Посоветовавшись, решили «брать этот звир». Загонщики, взяв с собой нашего старого четвероногого друга Борьку и еще двух собак, скрылись за деревьями. Борька был хорошим охотничьим псом. Неизвестной породы, по конституции немного смахивая на англоруса, он был намного меньше его ростом. На охоте он был незаменим, одинаково хорошо работая по любой дичи. По тембру его раскатистого голоса мы легко узнавали, какую дичь он преследует. Зверя он держал долго, далеко не отпускал. Работал одинаково хорошо и сам, и в смычке, и в стае. К крупным зверям близко не приближался, но облаивал их зло и остервенело.

Звир, к которому мы направились, представлял собой типичный карпатский горный распадок, начинающийся от гребня и уходящий вниз к более крупному звору. Все карпатские зворы сверху похожи на большие борозды от работы огромного плуга, раскинувшего землю на обе стороны, и идущие сверху от большого хребта или большой горы вниз. По дну этой борозды всегда течет ручей. В действительности сам звир, его нынешние очертания, являются плодом многолетней деятельности этой небольшой струйки воды, которая тысячелетия словно пила вгрызалась в тело гор.

План проведения загона состоял в следующем. В самой верхней части звора там, где он только начал отходить от гребня и представлял собой небольшую безлесую получашу, было решено поставить хорошего стрелка. Остальные стрелки располагались по бокам звора на звериных переходах. Загонщики, чтобы не подшуметь зверя, должны были по боковым тропам спуститься вниз намного ниже разведанных следов, дождаться условленного часа, пустить собак и с голосом подниматься вверх по звору до выхода на номера.

И вот я на номере. Иван Васильевич указал мне на самый верхний номер в самом центре безлесой чаши. Я начал присматриваться, чтобы откорректировать свое место, ведь одиноко стоящая фигура человека в самом центре безлесой целины не самый лучший способ маскировки. Сзади меня, островком на белоснежном ковре, росло несколько молодых елей. Самая большая была чуть выше моего роста. Я стал к ней спиной, лицом в сторону загона. Спереди в 15-20 метрах рос густой молодой ельник, справа на расстоянии 60-70 метров стоял Иван Васильевич, слева – его племянник Володя.

Я зарядил ружье. Сунув пулю в нижний ствол ИЖ-27, и поймал себя на мысли, что расстояние до ближайших деревьев очень мало. Я решил, что в моем случае останавливающая сила картечи будет не меньше, а больше, чем у пули, и стрельба будет более уверенной. Я вынул пулю и в оба ствола вложил картечь. Стал на место и начал ждать.

Через какое-то время внизу послышался лай собак. Он то ослабевал, то усиливался и вскоре стал приближаться. По лаю собак я определял, когда кабаны тронулись с места, когда остановились. Я представлял себе, как они отбиваются от собак, как те кружат вокруг них. Гон приближался, я уже слышал, как вся эта какофония звуков прет прямо на меня.

Неожиданно слева от меня раздался хлопок выстрела. Устремив взор в ту сторону, я увидел, что Володя указывал мне пальцем в лес, а потом переводил палец на меня. Я еще внимательнее уставился в молодой ельник. В ту же секунду из-под ближайшей елочки, утопая в брызгах снега, на меня выскочил огромный кабан. Он шел галопом на огромной скорости прямо в штык. Темная щетина на нем вздыбилась, брызги снега разлетались высоко, мощное тело напоминало таран, готовый снести все на своем пути. Я понял, что в этом ракурсе остановить его картечью я не сумею. Но перезаряжаться было уже поздно. Мушка моей двустволки у него между глаз, нажимаю спуск… Кабан вроде присел или мне так показалось, потому что он, не снижая скорости, продолжал нестись на меня. Вот к нему 10 метров, 7, 5… Я лихорадочно стараюсь взять на мушку его подлопатку, для этого тело мое подается влево и в какое-то мгновение под минимальным углом его накрывает мушка, и я нажимаю на спуск. Стреляю практически в упор с расстояния 3 метров и с пустым ружьем готовлюсь отпрыгнуть в сторону. Но кабан, не снижая скорости, проносится чуть справа от меня и скрывается в кустарнике. Я оторопел. Неужели не попал?.. Всем телом, всей своей кожей я чувствовал, что я все сделал правильно. Я не мог поверить в промах. Но почему тогда кабан, как мне показалось, не убавил своей прыти? Все это происходило на глазах моих друзей. Что они обо мне подумают, если я в упор не смог попасть в кабана… Это еще больше выводило меня из равновесия. Я был смят, расстроен и сильно удручен. Из-за быстротечности схватки почувствовать ее опасность я не успел. А после нее во мне, захваченном волнами досады, чувству страха места уже не оставалось.

Я пошел смотреть след. На нем виднелись нечастые капельки крови. Но определить, кто из нас попал в кабана, я мог, только посмотрев след до моего первого выстрела. Что я и сделал. Но и там была кровь. Мне еще больше стало не по себе. Свой номер оставил и Володя. Он тоже стал рассматривать след. После чего, показывая мне на кровь, с восторгом заявил: «Я попал! Он далеко не уйдет».

Пока мы рассматривали следы, через наши номера проскочило стадо свиней. Расстроенный этим еще больше, я вернулся на свой номер, дожидаясь загонщиков. Вскоре сзади себя я услышал голос Ивана Васильевича. «Есть…» – шепнул он мне.

Когда все было окончено и на номера вышли загонщики, мы подошли к кабану. Огромной глыбой он лежал, уткнувшись в куст в метрах 50 от моего номера. По нашим предположениям, весил он не менее 150-160 кг. Мне не терпелось приступить к его разделке и понять происшедшее.

Мы выволокли тушу кабана из куста, разгребли снег и начали снимать шкуру. Потом, расстелив снятую шкуру пластом, продолжали на ней разделку, внимательно осматривая причиненные кабану ранения. Отделенные куски туши бросали в снег. В ходе разделки было установлено, что Володя ранил его пулей в переднюю левую ногу. Пуля не зацепила кость и прошла навылет. Кровь из этой раны, наверно, сразу же брызнула на снег, что мы вдвоем с Володей и наблюдали. Мой первый выстрел поразил голову и обе передние ноги кабана. Но на голове картечь не сумела пробить кость и засела под шкурой, оросив кровью всю его морду. На обеих ногах кости также не были поражены. Картечь повредила только мышцы. Все эти раны были не смертельны. Второй выстрел пришелся прямо под лопатку. Картечь углубилась во внутренности на весь запас своей кинетической энергии и остановилась там, где оная (энергия) закончилась. Там все было разворочено. Были поражены все внутренние органы. Из 9 картечин, которые находились в патроне, в теле кабана мы нашли 8. И то, почему выстрел Володи, поглощенный толстым слоем пушистого и мягкого снега показался мне хлопком, и почему после первого моего выстрела кровяной след существенно не изменился, и почему кабан, отодвинутый мощным ударом выстрела, не снес меня с моего номера.

Непонятной и удивительной была только его звериная жизненная сила, которую я остановил в этом могучем теле.