Удивительные встречи

Евгений Ковалевский

Апрель, 2019 год

Я хорошо помню свою долгую охотничью жизнь. Особенно памятны изумительные охоты юности при былом обилии и разнообразии всевозможной дичи. Они давали мне возможность утолять мою неуёмную тягу к познанию, удовлетворять живую любознательность. Практически на каждой охоте я познавал что-то новое, сопоставлял полученные из книг сведения с живой реальностью. Именно в юности и происходило множество удивительных для меня в то время встреч. О некоторых из них я и хочу рассказать.

Каждую весну, в первых числах апреля, мы с отцом ходили на ближнее болото Рыбное полюбоваться весенним пролётом птиц. А посмотреть в те далёкие 50-е годы действительно было на что. И в тот раз едва солнце поднялось над горизонтом, а мы уже сидели на скирде в скрадке. До болота не более ста шагов. Между ним и нами – луг с множеством талых мочажин. Особого движения пока не было, только изредка проносились чирки, свистели на все лады различные кулики, да плакали чибисы. Но вот издали донеслось курлыканье, а вскоре большой клин журавлей, смешавшись, опустился на луг. Они начали ходить, что-то склёвывать, чистить перья. Двое из них вышли в разные стороны и, высоко подняв головы, стали всматриваться вдаль. «Сторожа», - решил я. Затем самый крупный журавль, наверное, вожак, высоко подпрыгнул и, приподняв чуть крылья, с возбуждённым криком побежал… Но вот он остановился, взмахнул крыльями и закружился на месте. К нему, мелко перебирая ногами и кланяясь, поплыла журавка. Все другие птицы захлопали крыльями и закурлыкали. Мы поняли, что нам предстоит увидеть редчайшее зрелище – танец журавлей. А он разгорался. На круг выходили другие птицы, в одиночку и парами и, наконец, в движение пришла вся стая. Только сторожа, как часовые, оставались неподвижными.

Удивительное это было зрелище! Размеренные и неторопливые, величаво плавные, полные лёгкости и красоты движения вдруг сменялись безудержно весёлыми прыжками и присядками. Мне казалось, вижу то стремительный перепляс, то балетный танец, то плавный вальс, то лирический хоровод. Сколько радости было в их кликах, прыжках и в хлопанье крыльев. Танец закончился так же неожиданно, как и начался. Журавли сбились в плотную стайку и разом застыли. Потом от неё начали отделяться пары. Они разбегались и вместе взлетали. Выстроившись в косой треугольник, стая сделала прощальный круг над болотом и ушла на север. Больше такого чуда я не видел никогда.

В декабре 1956 г., в мой первый сезон охоты, охотились мы в южной части района. Зайцев, как всегда, было много и, походив до полудня, наша компания из 12 человек подняла до 50 косых, из которых было взято 14. На том охота была завершена, и мы направились к скирде отдохнуть и перекусить. Удобно расположились на соломе, достали свои «тормозки», выпили по стопке «с полем» и принялись трапезничать, по ходу оживленно обмениваясь впечатлениями. Вдруг из-за скирды вылетела стая огромных рыжих белобрюхих птиц. Всего их было 12. Они летели с редкими, глубокими взмахами крыльев: «Фуфф-фуфф-фуфф». Все бросились к ружьям, лихорадочно заряжая их и возбуждённо переговариваясь:

- Гуси, гуси? – утверждал кто-то.

- Да какие гуси, это же индюки, - отрицает другой.

- Не стрелять! - резко командует старший. - Это дрофы.

Его приказ для нас закон – никто не посмел и ружьё вскинуть. Ошеломлённые стоим и уже спокойно, молча наблюдаем за полётом величественных птиц.

Второй раз я увидел дроф в следующем году на утиной охоте. Постреляв уток до полуденного зноя, мы с отцом решили отдохнуть. На лугу стояло несколько копен сена. Под одной из них мы и расположились в тенёчке. Разморенный жарой и усталостью, я незаметно уснул. Разбудил меня лёгкий толчок в бок. Отец взволновано шепчет:

- Женя, дрофы! Смотри, вон там на стерне… На бинокль.

На прилегающей к лугу стерне, шагах в ста пятидесяти от нас, ходили шесть дроф. Птицы, кормясь, передвигаются в нашу сторону. Одна из них время от времени поднимает голову и осматривается. Видимо, это сторожевой вожак стаи. И он нас таки узрел. Негромкий гортанный крик и птицы, сделав короткий разбег, взлетели и потянули куда-то в поля. Больше дроф я в своей жизни не видел.

Я часто охотился на одном их своих любимых болот. Палатка всегда стояла на его излучине. В этом месте почти к самому берегу подходила небольшая чистинка, сплошь заросшая листьями жёлтых кувшинок. После вечерних зорек долго не мог уснуть. Перед глазами как в калейдоскопе проплывали все перипетии прошедшей охоты. Лежал, вспоминал, слушал звуки засыпающего болота: то звучное «мычание» большой выпи, то истошное кахканье потревоженной чем-то крыжачихи или тихий трескучий голосок чирка. Но вот совсем рядом с этой самой чистинки доносится резкий писк, словно визг маленького поросенка. Вот он меня и заинтриговал. Кто издает эти звуки?

Спрашивал отца, других охотников – никто ничего определенного сказать не мог. Одни говорили, что это водяная крыса, другие склонялись к птицам. Но какая из них, никто не знал. Уверен, что этого не знает и подавляющее большинство современных охотников. Вот тогда я и решил докопаться до истины. В следующую охоту я вооружился фонариком и еще в сумерках, пожертвовав вечерним лётом, уселся на кочке в самом углу чистинки под стеной тростника. Когда совсем стемнело и яркий диск луны отразился на воде, я услышал слабый плеск, а вскоре все тот же жутковатый визг, от которого невольно вздрогнул. Включил фонарик и начал исследовать чистинку. Ага, есть! Яркий сноп света высветил на листе кувшинки небольшую, с коростеля, птичку. Она буроватая, с продольными темными пестринами и красным, чуть изогнутым вниз клювом. Хорошо, одна часть головоломки уже разгадана. Это птица. Но как она называется? В имеющейся у меня тогда литературе ответа я не нашел. И только два года спустя, когда приобрел семитомник «Жизнь животных» и тщательно проштудировал все, что касается птиц, ответ был найден. Эти жутковатые звуки издает пастушок – обычная птица наших болот, только очень скрытная.

На этом же болоте я узнал еще одну, невиданную мною ранее, птицу. Однажды незадолго до открытия охоты «по перу» поехали мы с отцом туда на разведку. Денек выдался знойным и над болотом, распаренным жарким июльским солнцем, струились токи марева. Наезженная за лето косарями, но уже заросшая отавой луговая дорога вилась под болотом, огибая его выступы. И вдруг видим – шагах в сорока впереди по мелководью ходит стайка каких-то диковинных птиц. Я остановил машину, и мы стали их рассматривать. Птицы, а их было пять, очень похожи на аистов, но все черные, только брюшко белое, а клюв, ноги и горло ярко-красные. В горячем мареве их фигуры расплывались и колебались. Чтобы получше их рассмотреть я взял бинокль и вышел из машины. Птицы сразу прекратили кормиться, развернулись в мою сторону, на мгновение застыли, а затем стайка дружно взлетела и потянула в сторону леса. И только тогда до меня дошло: ведь это же черные аисты, цветные рисунки которых мне хорошо знакомы. Мы были очень рады этой встрече, ведь ранее никогда не видели этих крайне редких и очень сторожких птиц.

Как-то в октябре, возвращаясь домой после утиной охоты, решил зайти по пути на барсучью нору. Она находилась в небольшом островке старых сосен с подростом из кустов бузины. Говорили, что эта нора существует уже не один десяток лет, а значит, является колыбелью для многих поколений этих зверей. Как выглядит барсук я хорошо знал, но вот видеть его вживую еще не приходилось. Да это и понятно, он ведет ночной образ жизни, а норных собак в то время в городе еще не было.

Подошел к норе. Основной вход довольно широкий, а подход к нему не ровный, как у лисьей норы, а имеет форму желоба. Поодаль еще три отнорка. У норы свежевыброшенная земля. Видно, хозяин готовит свою квартиру к зиме. Я уже собирался уходить, как вдруг из норы послышалась возня. Я отошел тихонько назад и спрятался за толстый слой старой сосны. А вдруг мне повезет, и я увижу барсука. Терпеливо жду, смотрю и слушаю. И мне повезло! Он появился неожиданно. Сначала выткнулась из норы белая голова с черными полосами по бокам морды и сразу же исчезла. Неужели учуял меня? Нет, не должен. Ветерок тянет в мою сторону. И вот он вновь показался. Вылез до половины из норы и замер, принюхиваясь и прислушиваясь. Никакой опасности для него не было, но он снова скрылся. Затем из норы послышалась возня и по откосу посыпалась земля. А вот и сам барсук показался. Он гребет землю и пятится задом в мою сторону, а я стою, замерев, и наблюдаю. Шагов пять не дополз, засопел, отряхнулся и стал старательно чистить себя. Покончив с этим занятием, он степенно, переваливаясь, колыхая серовато-темной спиной, направился к кустам. Вижу – лежат там кучки сухой листвы. Наверное, он заготовил их и сейчас собирается уносить в свой дом на теплую постель для зимней спячки. Хлопотливо возится, подгребает передними лапами к себе. Интересно, как он будет таскать листья в нору? Но, к сожалению, увидеть это мне не довелось. Невесть откуда взялся ворон и уселся на соседнюю сосну. Конечно же, сразу заметил меня и снова взлетел с тревожным громким криком. Наверное, этот сигнал опасности был знаком барсуку. Он ринулся к норе и мгновенно скрылся. Ожидать его скорого очередного появления – затея напрасная. Я оставил барсука в покое и ушел.

Однажды погожим октябрьским днем охотился я на пролетного вальдшнепа. Шел под опушкой густого чернолесья, а моя спаниелька Динка усердно обшаривала его край. Была надежда, что поднятая ею птица вылетит на чистое, так как в такой чащобе взять ее практически невозможно. Подъема вальдшнепа я, естественно, не слышал – взлетает он бесшумно, а на чистое он не вылетал. Вскоре лес перешел в старую вырубку, и я решил немного отдохнуть. Присел на пень, а Динка растянулась у моих ног, нежась под лучами неяркого уже октябрьского солнца. Вдруг вроде что-то мелькнуло у большого трухлого пня в пяти шагах от меня. Может, показалось? Но нет. Из-под пня вынырнула маленькая, тонкая, грациозная зверушка с мышью в зубах. У нее светло-бурая спинка и белое брюшко. Я сначала подумал, что это горностай, но на конце ее короткого хвостика не было черной кисточки. Ласка. Она приподнялась на задних лапках, осмотрелась и исчезла.

Я был очень рад этой нежданной встрече. Горностаев я уже видел, но ласка встречается у нас гораздо реже, и эта встреча была первой. Ласка – самая маленькая и самая азартная наша хищница. Она гораздо меньше горностая и хорька, но отвагой и дерзкой смелостью превосходит их. Она ведет беспощадную войну с грызунами и уничтожает их больше, чем может съесть, тем самым принося пользу.