Лунный лёт

Евгений Ковалевский

Август, 2019 год

Думаю, всей нашей братии, и особенно молодым охотникам, присуще стремление к поиску новых, ещё неизведанных мест. Вот и мы когда-то с товарищем, в то время начинающие охотники, решили проверить достоверность одной молвы. Говорили, что в соседнем Ичнянском районе между сёлами Бакаивка и Монастырище, в пойме речушки Удай скопились неисчислимые тысячи уток. Ну прямо как у Остапа Вишни в его «Мисливських усмішках». Конечно, мы уже знали склонность охотников к преувеличениям, но рассудили так: да чёрт с ним, пусть их там и не тысячи, но и на сотни очень уж хочется посмотреть.

И вот в пятницу после полудня едем на мотоцикле в эту самую Бакаивку. Хотелось осмотреться в незнакомом месте, понаблюдать вечерний лёт и определиться, где становиться на утреннюю зорьку. Расспросили в селе, как проехать к болоту. Выехали за село. Перед нами широченный луг с низкой, ровной, будто подстриженной зелёной травкой. На противоположной его стороне, километрах в двух, белеют мазанки с. Монастырище. Значит, это место. Но где же болото?.. Стоим в недоумении. Над лугом летает много болотных луней. Парят, садятся и снова взлетают. Наверное, вода всё же есть, надо проверить. Иду по покосам к траве. Шагов через двадцать ноги стали увязать во влажной земле, а потом и вода захлюпала. Чуть дальше и она поднялась выше моих кед, а трава достигла пояса. Сделав ещё несколько шагов, я заметил, как впереди меня зелёный ковёр заколыхался, а ноги стали проваливаться, продирая сплетения корневищ. Трясина! Идти дальше было рискованно и я повернул назад. Переговорили с товарищем, прошли с километр под кромкой болота, пытались сделать заходы, но безуспешно – кругом были топи. Теперь понятно, почему здесь много утки – болото-то небродовое. Но уезжать не хотелось. Пусть мы и не постреляем, но хоть птицу увидим.

Солнце уже начало клониться к закату и нам нужно было найти место для ночлега. Справа от дороги виднеется небольшой холм с раскидистой грушей-дичкой на его вершине. К нему примыкает широкая полоса ещё несжатого овса. Расположились на вершине холма. Палатки у нас тогда ещё не было, но в те времена ночи были тёплые и мы, как всегда, будем спать на куске прорезиненного с одной стороны брезента. Мы его разостлали, достали свои припасы и поужинали. Сидим, осматриваемся. Обзор прекрасный. За овсом на лугу виден большой плёс, переходящий в камышовое болото. Это уже хорошо, топей там наверняка не будет.

Чтобы скоротать время решили ещё немного походить. Я пошёл к основному болоту, а Виктор к плёсу. Иду под болотом. Солнце уже почти скрылось за горизонтом и зажигаются первые звёзды. Но вечер не принёс ожидаемой прохлады, и дневная духота не уменьшилась. Земля ещё исходила дневным жаром, а травы томились без росы – верный признак скорого дождя. В воздухе тучами носились комары и ныли как-то особенно зло. И главное нигде не видно ни одной утки, не слышно свиста их крыльев. Но вот почти у самого берега с характерным чиканьем поднялся бекас и сразу как по команде по всему болоту начали взлетать десятки, сотни долгоносиков. Ни до, ни после я такого зрелища не видел. Птицы летали во всех направлениях. Одни снова садились, другие сбивались в небольшие стайки, уходили куда-то вдаль. Бекасиный лёт длился не более десяти минут. И снова полнейшая тишина.

Возвращаюсь на наш бивак. Виктор уже там. Он тоже, кроме бекасов, ничего не видел. Это нас немного обескуражило, ведь ждали мы совсем другого. Но ничего, утро вечера мудренее. Легли на брезент, рюкзаки под голову, бьём комаров, вспоминаем прошлые охоты и строим прогнозы на завтра. Неожиданно поднялся лёгкий ветерок, потом подул сильнее. Зашелестели колоски овса, зашептала листьями грушка. Небосвод стал затягиваться чернотой, погашая яркие звёзды. Вот и луна нырнула под чёрный покров и стало совсем темно. Вдруг вдалеке бегущей багровой змейкой пронзило черноту и оттуда донеслось глухое ворчание. Всё ясно, будет гроза.

Находиться в грозу на возвышенности, да ещё под деревом, крайне опасно, и мы быстро спустились к подножию холма. Уселись на рюкзаки, накрылись брезентом. И вовремя. Молнии полыхают всё чаще и ослепительней, яркие вспышки озаряют мертвенным светом луг и снова всё погружается в непроницаемый мрак. Гром то и дело гремит, рычит, рокочет. Вдруг прямо над нами сверкнула такая яркая вспышка, что осветила далеко все окрестности. Раздался страшный, раскатистый рык грома. Впечатление такое, будто над нашими головами с ужасным треском сломалось и разодралось до корней могучее дерево. Первые тяжёлые капли дождя застучали по брезенту, а затем сильный ливень уже стегал его тугими порывами. Сидим молча, тесно прижавшись друг к другу, вздрагиваем и сжимаемся при каждой вспышке и ударе грома, а вдруг и в нас врежет. Жутковато как-то.

Но вскоре сверкать стало реже и глуше становились громовые раскаты. Ливень перешёл в спокойный редкий дождь. Гроза уходила. Небо постепенно очищалось от туч, появлялись звёзды. А вот и полная яркая луна залила всё вокруг серебристо-зелёным неоновым светом. Засеребрилось овсяное поле, серебряной стала крона грушки, пятном расплавленного серебра казался плёс на краю болота. Мы снова перебрались на холм и улеглись на свой спасительный брезент. Но спать после такой передряги уже не хотелось. Да и говорить особого желания не было. Гроза убрала духоту и комаров, и мы просто нежились, вдыхая полной грудью чистый, упоительно пахнущий свежими огурцами воздух. Лепота!

Вдруг в гулкой тишине раздался знакомый свист утиных крыльев: вить-вить-вить… Вскакиваем на ноги. Одинокий крыжень низко тянет над овсом шагах в пятнадцати от нас. В ярком лунном свете он хорошо виден. Летит как-то необычно замедленно, с неглубокими взмахами крыльев. Вслед за ним протянула пара, затем снова один. И пошёл лёт. Лунный лёт! Утки шли, как по нитке, по одному направлению. Через каждые три-пять секунд пролетало до пяти птиц. Одни садились в овёс, другие пролетали дальше к камышовому болоту и опускались на плёс. Оттуда доносились всплески, шарканье селезней и тихое, слегка картавое кряканье уток.

Я посмотрел на часы – половина одиннадцатого. Вот это да! Никогда бы не подумал, что в такое время может быть лёт. Красотища неимоверная! Стоим, любуемся, считаем. Насчитали около полутора сотен птиц и лёт закончился. И всё же почему он такой поздний? Поразмыслив, мы пришли, на наш взгляд, к единственно правильному выводу: утки предчувствовали грозу, потому и не летали. Зато теперь уже утром у нас есть шанс пострелять. Решили ещё до рассвета стать за овсом на пути возврата птиц на трясины. Но увы, наш план не осуществился. Мы проснулись от невероятного шума и треска множества утиных крыльев. Птицы сорвались сразу со всей площади овса и низом ушли на болото. Почти сразу же с плёса камышового болота поднялась вторая стая и ушла в том же направлении. Вот досада! В то же время было ясно, что даже вовремя заняв свои места, шансов на успешную охоту у нас практически не было – ещё только начинал бледнеть восток и птиц совсем не было видно. Решили пойти к плёсу и постоять на нём утреннюю зорьку – авось что-то и прилетит. Но и здесь нам не повезло, кроме бекасов, мы ничего не увидели. Вот и малиновый диск солнца поднялся над горизонтом. Открылись дали. На основное трясинистое болото то и дело заходят стайки уток. Ближе к его центру они резко пикируют и без облёта садятся. Но нам остаётся только наблюдать это зрелище. Как говорится, видит око, да зуб неймёт.

Спустя полчаса массовый лёт прекратился, лишь только одинокие чирки продолжали шнырять над стрижнем. Ну что же, утку увидели, и больше нам здесь делать нечего. Конечно, если бы мы знали заранее такой расклад, то запаслись бы мелкой дробью и отвели душу на бекасах, ну а теперь придётся уезжать отсюда и попытать счастья в другом месте. Собираем свои манатки и видим, как по луговой дороге к нам едет старенький «Москвич». Около нас остановился. Оказалось, приехал хорошо знакомый нам нежинский охотник Евгений Борисович со своей курцхаарихой Венерой. Он заядлый бекасятник и никакой другой пернатой дичи, кроме бекасов, не признаёт. Вот он и прояснил нам ситуацию.

Утки на этом болоте действительно очень много и всё потому, что оно топкое и на нём практически никто не охотится. Только местные охотники, а их в селе всего три, знают тропу и ходят по ней к стрижню, где есть относительно безопасное место для охоты и где держится основная масса птицы. Но охотятся местные редко – у сельчан всегда много роботы. Где начинается эта тропа, Малышев знает и может нам показать. Я сразу же согласился, а Виктор, подумав, не решил испытывать судьбу. Он будет наблюдать за бекасиной охотой Евгения Борисовича.

Еле заметная тропинка уводила вглубь болота. Чем дальше, тем более пружинисто колышется она под ногами, поднимается волнами впереди. Иду уверенно – раз люди ходят, почему бы и мне не пройти. Прошёл уже около двухсот шагов, скоро и стрижень должен быть, уже слышно кряканье многих уток. Вдруг слева от тропы поднимается здоровенный крыжак. Бью навскидку и он, как вспоротая подушка, валится в осоку. Забыв об осторожности, в азарте бросаюсь к нему, но почти сразу же ноги, продирая корневища трав, стали уходить вглубь. От испуга прошибло холодным потом – утону. К счастью, погрузившись почти по грудь, снова ощутил под ногами спасительную твердь. Оправился от испуга, успокоился, решаю, что делать дальше. От выстрела впереди поднялись тучи уток. Многие налетают на меня совсем близко, но стрелять я не могу – патронташ же под водой. Да и забрать сбитую птицу в таком месте дело рискованное. Но я решил всё же забрать свой трофей. Осторожно нащупывая ногами почву, держа ружьё над головой, где по пояс, а где и по грудь, я наконец достиг цели. Так же осторожно выбрался назад на тропу. Но идти дальше не было смысла – папковые гильзы разбухли и не лезли в патронник.

На берегу снял одежду, выкрутил, положил просохнуть. В дальнем конце болота периодически стучат выстрелы – Малышев даёт жару бекасам. Вскоре пришёл Виктор. Делится впечатлениями.

- Если бы ты видел, как красиво он охотится. На конце болота трясины нет. Воды по щиколотку, редкая травка и много грязевых проплешин. Бекасов море. Собака – класс. Ходит челночком, потом потяжка и стойка. Евгений Борисович подходит не спеша, как на прогулке. Подаёт команду: «Пиль!», Венера бросается вперёд и поднимает бекаса. Ну, а какой Малышев стрелок, ты и сам знаешь, ни одного промаха не сделал. А Венера всех сбитых птиц принесла ему в руки. Вот это охота!

Ожидать вечернего лёта весь длинный знойный день нам не хотелось. Решили поехать домой, а на вечерок снова вернуться и отстоять зорьку на овсе и плёсе. На вечер ми приехали уже на машине в компании моего отца и его товарища. Но нам снова не повезло. По непонятным причинам утка с трясин уходила в разные стороны, к нам залетали только считанные единицы. И не было уже ни луны, ни лунного лёта.