Пустые хлопоты

В. Лютый-Морозов

Октябрь, 2019 год

Егеря Игнатия Малова уволили с работы. По правде сказать, не хотел егерь увольняться, болел за общее дело, трудился, не жалея здоровья и сил, инициативу проявлял. И вот такой казус получился.

За неделю до увольнения охотовед Меринос, рослый крепыш с бычьей шеей, стриженный под Котовского, сказал коротко, но твердо, не принимая возражений со стороны Игнатия: «Каких-то непонятных браконьеров ловишь. Пиши заявление по собственному желанию, дату не ставь. Сан Саныч шанс тебе дает…» Потом, отвернув голову, приглушенно и как бы с сочувствием добавил: «Ты же учти – последний…»

Егерь работал в частном хозяйстве, перебрался в отдаленное от города село, окруженное лесом, болотами – там закреплен был за ним обход. Годков Игнатию было двадцать два, самостоятельно изучал он охотоведческую науку, учась заочно на биофаке, а с новой должностью получил от селян и прозвище, что вполне естественно. Ведь зачастую прозвища, данные людьми кому-то, тонко и не без доли иронии отражают сущность человека. На первой сходке сказал Игнатий местным охотникам: «Спуску никому не будет. Не быть и чумной охоте, а вот правильную охоту для вас организую». Мужики тихой сапой покумекали и ничего не сказали, мол, твоя воля, начальник, мы свое отохотились. «Чумной какой-то», – сказал дед Федор Конюхов после собрания. Так и закрепилось за егерем прозвище.

В тот день Игнатий должен был ехать в город – вызывало начальство оформлять какие-то документы, но после ночного дежурства поездка сорвалась, а в обед, наскоро поев, выпив чая, вновь вернулся в угодья. Завернул машину с дороги в чапыжник, взял бинокль и пошел в сторону озера.

С утра похолодало. От слабых лучей солнца взблескивала вода, неприютным казался пологий берег, заросший камышом. Далеко от берега небольшими стайками сидели утки. Три птицы, залопотав крыльями, поднялись, сделали полукруг, пошли на снижение и скрылись из вида за камышом. Блеснуло еще раз и стало тускло, туча закрыла солнце, над лесом их скопилось множество; ворошась, перекручиваясь, наседая друг на друга, они медленно ползли в северную сторону. Из-за туч донеслось курлыканье журавлей. Засобирались птицы к теплу. «Пора уж…» – закинув голову вверх, подумал егерь, ощутив внутри прилив ностальгических чувств.

Игнатий уже подходил к машине, когда услышал беспрерывную ружейную канонаду. Замер на месте, прислушиваясь. Донеслось еще несколько одиночных выстрелов. «Что-то тут не так, охотников сегодня быть не должно, Меринос бы предупредил…» Не медля, Игнатий завел мотор и, набирая скорость, порулил в сторону ельника и осин. Машину трясло, подбрасывало на кочках. Стрельба доносилась со стороны болота, где уже несколько месяцев «квартировало» стадо лосей. Игнатий постоянно навещал сохатых и ему казалось, что они уже привыкли к нему. Каждый раз лениво поднимались коровы и телок с лежек, будто нехотя прыгали в разные стороны или один за другим по тропе, рогач, отбежав, останавливался как вкопанный на расстоянии, крутил головой в его сторону. «Не доведи господь, браконьеры…» – роились в голове мысли.

Чуткий слух у лосей. Не каждому Дерсу Узала удается подойти. Это на загонной охоте теряют они бдительность, полагаясь на быстрые ноги. На секунду сморила рогача дрема, и вот она – роковая минута. Вскочили, бросились бежать. Но поздно уж, слишком поздно, выстрелы рубили тишину леса. Ухнуло еще два раза и два траурных эха отозвались на другой стороне болота. И все стихло.

Четверо мужиков с ружьями и карабинами, сгрудившись у туши рогача, лежащего у комля сдвоенной корневищем осины, охали и вздыхали, дивуясь его размерам.

- На охотоведа Мериноса чем-то похож, – подняв заднюю ногу сохатого и осмотрев пах, – сказал Хмырь. Все дружно заржали.

- Так он с нами в доле? – спросил Ерема.

- Это мы с ним в доле, и потом не твоего ума дело, – грубо оборвал его Хмырь, добавив с восхищением, - двадцать минут и три горы мяса. Каково! А!

- Осмотрим других, – предложил Жека.

- Никаких осмотров. Свежевать! Работа только начинается.

В этот момент все насторожились. Со стороны озера ехала машина. Гул мотора нарастал. Наконец в отдалении сквозь стволы сосен мелькнул зеленого цвета УАЗик, машина мчалась по направлению к ельнику, откуда за ее движением следили четыре пары глаз.

- Твою мать! – выругался Хмырь, глядя на тушу. – Неужели егеря на хвост сели?

А про себя подумал: «Падла Меринос, обещал же, что никого не будет...» Вытащил телефон, стал нервно водить пальцем, но вспомнив, что связи в лесу нет, затолкал его в узкий кармашек.

– Ерема, давай свое ружье, стаешь в дозор, понаблюдаешь вон с того холма, где сосны. Остальные – к болоту. Они туда не проедут, топь там. Схоронимся. Если это Чумной и один – наше счастье.

- Саня, а может… – зашипел молчавший до этого Петр.

- Шо может! Шо! Все!.. – зло шикнул на него Хмырь.

С замиранием сердца следил Ерема с угора за машиной егеря. Вот она остановилась, мотор заглох. И вновь стало тихо. Открылась дверца, из кабины вышел егерь, поднял к глазам бинокль. «Черта с два ты меня увидишь», – подбадривал себя Ерема.

Егерь вытащил ружье, зарядил и пошел в сторону ельника, где лежала туша сохатого. «Черт! Собачий нюх у него…» – чуть не выскочил от удивления из своего укрытия Ерема. Егерь шел в сторону ельника, минуту-другую была видна его спина, потом пропала из вида. Менять место Ерема не стал, подумав: «Увидит тушу лося, побежит к машине, отсюда не дозвониться, шо он один может?..» Предположение Еремы оправдалось. Минут через двадцать вновь показалась фигура человека в камуфляже, он уже бежал к машине. УАЗик отъехал.

Выждав пару минут, Ерема, затолкав пальцы в рот, громко свистнул. Повернулся к болоту, прислушиваясь. Было тихо. Лишь сойка пролетела меж деревьев, издав тошный крик. Ерема свистнул еще раз и услышал, как в густой траве зашаростели шаги, направился туда.

- Все понятно, – сказал Хмырь, выслушав доклад Еремы. – Поехал за подмогой. Короче, грузимся и мотаем на Варваровку, там и разделаем лосей.

- Вчетвером три туши забросить в машину? – искренне удивился Ерема, противно исказив в гримасе лицо.

- Счас сам увидишь. Жека, дуй к оврагу за своей тачкой.

Не знал в ту минуту Ерема, что его напарник по браконьерству Хмырь, умный и хитрый, видящий в каждой ситуации на два ход вперед, и на этот раз не сплоховал.

Охотовед выслушал Игнатия с каким-то напускным спокойствием. «Может, остыл уже после моего звонка», – подумал егерь. Выбравшись на трассу, он сразу же поставил в известность Мериноса. «Я безлошадный сегодня, подъезжай, заберешь нас», – как-то вяло ответил охотовед. «То ли время тянет…» – Игнатий смотрел на него, как тот перебирает бумаги.

- Сходи, набери воды в термос, что-то в горле пересохло, – попросил он Игнатия.

- Сколько лосей завалили? – спросил охотовед, когда ехали.

- Я видел двоих, рогача и корову, – ответил Игнатий.

- Дохлый номер, разделали уже и убрались, оставив нам рожки, да ливер, – сказал егерь Иван. Меринос не проронил больше ни слова.

Еще не подошли к раздвоенной осине, где лежал убитый рогач, душа Игнатия вновь наполнилась нехорошим предчувствием. Он издали напрягал зрение, нервно отыскивая тушу, и ничего не видел.

- Ну, показывай лосиков, – сказал охотовед повеселевшим голосом у деревьев.

Сохатого у примеченного дерева не было, как не было и следов освежеванной туши, лишь нечетко виднелись две колеи от машины на жухлой примятой траве.

- А ты не того… с вечера, может, галюники… – засмеялся Иван.

Игнатий ходил вокруг осины, прошел в гущу деревьев, расширяя круги, все еще не веря произошедшему. Дальше плотной стеной стоял ельник. На месте не оказалось и коровы, и только сломанные ветки у основания деревьев, да неброские следы от машины указывали на присутствие людей. «Туши не свежевали. Опять же, погрузить такую громадину и корову в машину, это ж сколько людей надо», – ломал голову Игнатий. Меринос так и стоял у осины, посматривая на егерей, потом произнес назидательно:

- Если бы молодость знала... Ветра в поле искать… Поехали.

- Вот что я тебе скажу, Игнат, переутомился ты, а так ведь и в больницу можно угодить, – говорил по-отечески Меринос по дороге.

Всю ночь Игнатий не сомкнул глаз, анализируя свои действия. «Явно дал косяка. Нет, чтобы машину оставить у яра и пройти пешком, проследить втихаря. Испугался? Помчался за Мериносом. А тот и в психушку рад отправить…» – думал он.

Едва забрезжил рассвет, егерь уже был на месте убийства лосей. Еще раз внимательно осмотрел местность. На этот раз удача улыбнулась ему. Нашел несколько гильз, а под кустарником обнаружил трос-удавку, с которыми работают стропальщики. Удавка без ржавчины, будто вчера забыли. «Вот оно что, погрузили лосей краном в машину и вывезли. По следам – одна машина была. Что-то не стыкуется. Опять же кран большой, громоздкий, не проехал бы за коровой, деревья не дали. «Стоп!» – озарение пришло в голову Игнатия. – Машина, кран… манипулятор – так, кажется, называется, маневренная, облегченная. Как я сразу не додумался. Погрузили и убрались за полчаса, а удавку в спешке забыли. Это ли не главная улика, но как доказать…» Увидел Игнатий и годовалого телка, уныло бродившего у болота с покорно опущенной головой.

Мериносу он решил не сообщать о находке, удивленный его странным поведением накануне. На автобазе Игнатий обратился к завгару. Мол, нужен небольшой кран, а лучше всего манипулятор, чтобы погрузить и выгрузить кирпич.

- Нет у нас таких машин, – завгар обвел взглядом территорию. У забора стояли несколько разбитых ЗИЛов и КРАЗ с поднятым вверх капотом, будто взывал о помощи, – в городе таких кранов два, у частников ищи.

Информация была кстати. «Две машины каким-то образом проверить можно. А что, если браконьерский кран не из нашего города? – думал Игнатий, – где же выход? И может ли полиция открыть досудебное расследование? – задавал он себе вопросы. – Да, но если есть прямые улики. В нашем случае вещественных доказательств никаких, выходит, лосей никто не расстреливал. С другой стороны: кому и зачем нужно столько мяса?..»

С обвальщиком мяса Серегой Смежко он встретился как бы случайно. В забегаловке, что рядом с проходной мясокомбината, куда заходят рабочие после работы промочить горло. Глядя на рыжеватого с бороденкой мужичка с потухшим взглядом, Игнатий предложил выпить. Мужик не отказался. Разговорились.

- Как работается, небось, мясцо каждый день кушаете? – поинтересовался егерь.

- Какой нафиг каждый день, – буркнул Серега. – Что от комбината осталось? Вот раньше, да. Я робу носил 54-го размера при моем-то росте. Бывало, навесишь на себя килограммов двадцать, ноги едва переставляешь, как робот, ни согнуться, ни продохнуть. И выносишь. Охранники на проходной смотрят, не могут в толк взять, как человек так разжирел за смену.

- А счас что, сырья не хватает?

- Та чего, завозят понемногу. И даже...

- Кабанов, лосей, – подыграл Игнатий.

- Да, три дня назад трех лосей приперли, – хмыкнул Серега.

- На какой машине? Не знаешь?

- Не видел, не скажу.

Через несколько дней в округе заговорили об убитых лосях. Грибники наткнулись на шкуры, головы животных. Звонила и им сердобольная женщина. Игнатий случайно заехал в контору и взял трубку, та, чуть не плача, подробно рассказала: «В сосняке, возле Варваровки, рядом со свалкой». О звонке поделился с Мериносом. Охотовед уже знал. Набычившись, ответил коротко: «То не наша территория, а значит, не наше дело, полиция пусть занимается».

Возвращаясь, Игнатий дал крюк, чтобы убедиться в услышанном. «Напутала что-то баба», – недовольный потерянным временем, подумал он и хотел уже уезжать, но в небольшой яме с лежащим рядом хворостом увидел, что искал. Точно каменной скульптурой выделялась голова рогача. «Наши лоси, кто бы сомневался, разве один Меринос…» – будто не себе, а кому-то, стоящему рядом, произнес он вслух.

Многое открылось Игнатию и об охотоведе. Был Меринос человек скрытный, подпускал к себе не всех и как-то по-своему определял толк в людях. Среди его приближенных был Хмырев, по прозвищу Сеня Хмырь. Заядлый охотник, балагур, рубаха-парень. Охотовед знал: на Хмыря положиться можно, язык за зубами держать умеет.

На другой день Игнатий встретился с охотоведом у конторы, тот куда-то собрался ехать. Поздоровавшись, спросил:

- Николаич, ты Хмыря хорошо знаешь?

- Какого еще Хмыря? – сделал напускной вид охотовед.

- Охотника, у которого друг Жека, тоже охотник, а у Жеки – машина с краном.

Меринос молча и жестко смотрел на егеря. Лицо его налилось кровью, но будто просветлело что-то в сознании, будто что-то уловил.

- Я знаю, кто лосей расстрелял, – продолжил егерь, – кто, как и куда мясо ушло. Хочу расставить все точки.

- Ты и вправду чумной. Вот что я тебе скажу, Игнаша. Хотеть, конечно, не вредно. Ты попробуй до суда дело довести. А намеки твои не что иное, как пустые хлопоты. Понял, нет? Поверил словам Сан Саныча, что оставит тебя на работе. Извелся весь… Большенький уже, а наивный как ребенок. Вот что я тебе скажу: никогда не верь улыбке прокурора, слезам проститутки, раскаяниям наркомана, – охотовед вызывающе осклабился, потом добавил, – и обещаниям Сан Саныча. До свидания.

Меринос сел в машину, хлопнув дверью, новенькая Toyota резко рванула с места.

Вечером он позвонил Игнатию, сказал, чтобы тот приехал в контору забрать трудовую книжку.