По счастливому путику

Анатолии Сухарев

Май, 2020 год

Случайно повстречав в городе знакомого, с которым увлекались спортом и охотой, узнал, что он живёт и работает в Якутии. Он геолог, и сейчас с семьей живет и работает в маленьком таежном поселке под названием Торго, где стоит их геологическая экспедиция. Сегодня еще был в отпуске, а завтра улетал. Я с жадностью начал расспрашивать об охоте, и когда он стал рассказывать о красотах тех краёв, о рябчиках, глухарях и медведях, я понял - это судьба. Детально расспросив, как к нему добираться, мы условились, что прилечу к нему в самые короткие сроки.

Уже на второй день я пошёл в кассы «Аэрофлота» заказывать билеты. Лишь через месяц смог их взять и улететь из родного города навстречу неизвестности. Я летел в новый, незнакомый для меня мир. Мир приключений и романтики, мир, о котором я столько мечтал с раннего детства. Я безумно любил читать книги Джека Лондона и Сетона Томпсона. Читал много, читал практически всё для своего возраста, очень часто под одеялом ночью, светя фонариком. Воображение рисовало мне избушку в распадке, легкий дымок из трубы, а рядом пёс с задорным бубликом хвоста…

По мере приближения к заветному посёлку менялись средства передвижения. Сначала был Ту-134, потом Ан-24 и наконец Ан-2. В голове у меня крутились слова из песни: «А я еду, а я еду за туманом, за туманом и за запахом тайги». И вот я в посёлке. Лёша, так звали моего знакомого, меня встретил, познакомил с женой и двумя дочками. Посидели, вспомнили родной город, общих знакомых. Лёша обещал помочь с работой на первых порах, и через пару дней я уже работал на телевышке. Это телевизионный передающий ретранслятор. Мы передавали на поселок программу Орбита-3. Жить я поселился в бревенчатом двухэтажном общежитии, в котором жили преимущественно холостяки - геологи да изредка командировочные. На первом этаже работал буфет, в котором можно было завтракать и ужинать. Обедали все в столовой, которая была неподалеку. Вообще поселок был уникальным для своего времени. В глухой тайге, в нескольких сотнях километров от райцентра Олекминск, был построен волшебный поселок. По одной из версий, это учебный поселок для прохождения практики студентов-геологов социалистических стран. В нем было все для нормальной жизни людей. Был детсад, работали школа, клуб, больница. Обогревала поселок котельная, а электроэнергию давали два мощных корабельных дизель-генератора. Был магазин, ОРС обеспечивал продуктами и вещами, работал узел связи. Летом посёлок снабжался по воздуху, а зимой - по зимнику. Самолёты АН-2 возили людей, а вертолёты Ми-6 и Ми-8 занимались грузоперевозками и обслуживанием геологической экспедиции. В посёлке работала пилорама, так что в строительных материалах недостатка не было. Дома строились просто. Пустотелый каркас из досок забивался опилками, а сам дом подключался к теплотрассе, которая была укрыта в деревянных коробах, набитых опилками. Меня, конечно, в первую очередь интересовала охота. Я прилетел со своим оружием. У меня был «Меркель» 12 калибра, а для тайги, при охоте на пушнину, нужна «мелкашка», ну и нужно было решать вопрос с охотничьими угодьями. Те, что вокруг поселка, были давно обжиты, построены избы и прорублены путики. Алексей обещал помочь и с этим вопросом. В посёлке он был старожил и пользовался заслуженным авторитетом. С оружием вопрос решили, я приобрёл на руках ТОЗ-17 калибра 5,6 и одностволку 16 калибра, специально для тайги. Свой «Меркель» я берёг, он оставался дома. С работой вопрос решался просто, когда я был в тайге, за меня работал человек, которому потом я отдавал зарплату. Я купил первые охотничьи угодья на реке Курдукуткан у охотника, который навсегда улетал домой, как здесь говорили, на большую землю. Для легальной охоты на пушнину заключался договор с районным охотоведом. В договоре указывались границы участка и количество разрешенной к добыче пушнины. Обычно в конце декабря в посёлок прилетал вертолет с товароведами, которым сдавалась пушнина. При этом бессовестно обманывались все охотники, так как деньги на руки не выдавались, а расчет позже производила меховая фабрика на сберкнижку охотника. Она же и определяла сортность сданных шкурок.

Важнейшим вопросом стало приобретение собаки. В тайге без собаки охотнику за пушниной вообще делать нечего. Но лишь бы какую собаку я не хотел, и я попросила Лёшу познакомить меня с настоящими охотниками, которые добывали пушнину и у которых были хорошие рабочие собаки. Знакомство состоялось. И мне была озвучено цена щенка – 100 метров сетки из лески, так называемая «кукла». В то время это был большой дефицит. Но это того стоило, собаки этих охотников, Бой и Капа, были отличными соболятниками, за щенками от этих собак стояла очередь на год вперёд. Своего щенка я взял зимой, когда охотники вышли из тайги, в конце декабря. Щенков в помете было шесть, и их начали разбирать ещё в двухнедельном возрасте. Первыми хозяевами щенков были боги тайги - пилоты АН-2 и вертолетов. От этих ребят в тайге зависело очень многое. Я заходил к охотникам посмотреть щенков и с тревогой наблюдал, как мужики по пьяному делу отдавали щенков… И вот когда их оставалось всего два, я выбрал одного и дал ему кличку Тобол. Ему было всего 20 дней. Отец его, Бой, западносибирская лайка с иркутского питомника, а мать - Капа, откуда она, я не знаю. Подозреваю, что у неё вовсе родословной не было, но зато отличные рабочие качества, знатная соболятница была. Большую часть своей жизни эти собаки проводили в тайге, находясь в посёлке всего 2-3 месяца. Мужики если не охотились, то занимались строительством и ремонтом изб, били новые путики, заготавливали дрова, ловили рыбу на зиму для еды и для приманки. Работы хватало. Когда не было охоты, собаки сидели в вольере, иногда их выпускали погулять. И вот однажды, не в добрый час, им повстречалась медведица с двумя медвежатами. Собаки отбили одного медвежонка, загнали в небольшое озерцо в скалах, где его и утопили. Шкуру с медвежонка сняли, и когда зимой Капа пощенилась, а охотникам нужно было выходить из тайги, они засунули эту шкуру в рюкзак - «понягу» и посадили туда щенков. Так и шли домой, от избы к избе. Рюкзак, в котором несли щенков, был старый, прохудившийся и в нём была дыра, прожженная у костра. Вот пришли к вечеру на очередную избу, а Капы нет. Наконец появляется Капа, а в пасти у неё щенок. Он выпал незаметно, через дыру, во время движения. А Капа, заметив это, тут же подобрала его в пасть. Идти ей было тяжеловато, поэтому она отстала. Это они мне рассказали, когда пришли в посёлок, и я втайне думал, что этим выпавшим щенком был мой Тобол.

В общежитии я жил один в комнате, кишащей клопами, впрочем, как и вся общага. Для того, чтобы клопы не доставали, ставил все четыре ножки панцирной кровати в консервные банки, наполненные водой. Но клопы всё равно умудрялись до меня добраться, падая с потолка на кровать. Такая вот романтика с экзотикой. В буфете я заказывал манную кашу для Тобола и Зеи, которая появилась через неделю. Поначалу я гулял с ними на улице только ночью, чтобы не видела комендант посёлка, кабинет которой был на первом этаже. Зейка была от хороших рабочих собак, но беспородных. В посёлке было много собак. К сожалению, она рано трагически погибла, не успев полностью раскрыть все свои рабочие качества. Чутье у нее было сумасшедшее. Она в ветряную погоду по соринкам с деревьев легко отыскивала белку. Сразу, со щенячьего возраста, была видна разница между Тоболом и Зеей. Зейка энергичная, быстрая, хитрая. Тобол, наоборот, неспешный и рассудительный, если так можно сказать о собаке. Вот, например, ставлю им миски с едой. Зейка успевает хватануть с двух мисок, морда вся как у поросёнка в каше. А Тобол подходил не спеша, тщательно обнюхивал пищу, делал пару кругов вокруг миски и только потом начинал есть.

Вскоре ко мне прилетела жена, и нам дали «гостинку», пока я строил жилье, и мы жили с ней и двумя щенками в небольшой комнате. Подружился я с настоящими охотниками, у которых были охотничьи участки и договора на добычу пушнины. Я всегда с радостью отзывался на их просьбы помочь что-нибудь сделать в тайге. Чаще всего это ремонт избушек или постройка новых. Здесь получал необходимый опыт жизни в тайге, которого у меня, городского жителя, не было. Учился всему - как строить избу, правильно колоть дрова, разводить костёр, ремонтировать лыжи, подбивать их камусом и ещё тысяче мелочей, которые необходимо знать, чтобы выжить в тайге. Тайга проверяет человека на прочность, она сразу отсеивает слабых и неопытных, зачастую фатальным способом. В то время у нас не было мобильных телефонов, раций, GPS, и зимой, в тайге, если ты находишься в сотне километров от посёлка, можно погибнуть от любой, на первый взгляд, незначительной детали.

Первый учитель у меня был Виктор - разбитной, весёлый, «невысыхающий» в посёлке, но серьезный и вдумчивый в тайге. Однажды он попросил меня помочь ему перекрыть охотничью избу, которая была от посёлка километрах в сорока. Доехали мы туда на трехколесной чудо-технике к вечеру. Я решил заняться костром, насобирал сушняка, а длинные, тонкие стволы сухих лиственниц начал разбивать на короткие куски о стоящие деревья. Виктор говорит: «Ты что делаешь? Представь - зима, мороз, отлетающая щепа выбивает тебе глаз. Ты сдох». Так прямо и говорит, не умер, а сдох. Поломал ногу - замёрз, какая-то инфекция - до посёлка не дойдёшь, сдохнешь… Потом, когда я уже сам охотился в тайге, часто вспоминал его уроки, и у самого у меня за годы, проведённые в тайге, выработался звериный инстинкт самосохранения. Это уже на автомате - обдумывать каждое движение, каждый шаг.

Но всего не предусмотришь, реальность вносит свои коррективы. Приходилось тонуть в ледяных реках, гореть, дважды ночевать в снегу. Один раз двое суток пережидал метель. Но знания, полученные от опытных охотников, помогли мне выжить. Я всегда с интересом слушал рассказы бывалых таежников о повадках зверя, о том, какого зверя как добыть, о повадках медведей, которых водилось в тех краях достаточно. Помню первое знакомство моих собачек с косолапым. Было начало июня, в тех краях это время белых ночей. Густые сумерки наступают часа в 3 ночи, и буквально через час начинает светать. Было часов 11 вечера. Я сидел возле входа в избу на чурке и читал. Мы старались забросить на избы подшивки старых журналов. Таких, как «Вокруг света», «Наука и жизнь», «Охота и охотничье хозяйство», ну и все, что можно читать. И если выдавалось свободное время, с удовольствием все перечитывали. Приемник, знаменитая «Спидола», у меня был лишь на одной избе. Да и его позже разбил медведь.

Чтение моё прервал лай моих собак. Смотрю на них, а они стоят плечо к плечу, шерсть на холках дыбом и лают на огромного медведя, который стоит в метрах тридцати от избы. А им-то всего месяцев по шесть с небольшим. Я пулей в избу, там «Меркель» заряжен пулями. Выскакиваю из избы с ружьём наизготовку. Смотрю на то место, где был мишка, а его нет. Место не совсем открытое, кругом кустарник и молодые деревца. Изба стояла на пригорке, возле речки. Но собачки мои лают, шерсть дыбом. У меня холодок в груди, сердце замирает, но потихоньку иду вперёд, палец на спусковом крючке, всматриваюсь в кустарник. Собачки лают метрах в трех впереди, но я даже не мог представить, где он может быть. И вдруг передо мной ниоткуда, в прыжке, появляется огромный зверь…

Он выпрыгнул из кустарника намного правее того места, где я его видел. Получается, пока я вскочил за ружьём, мишка перескочил в более густой кустарник и там залег. Я успел выстрелить только раз и медведь скрылся с поля моего зрения. Понимаю, что промазать с такого расстояния, метров сорок, я не мог. Потихоньку иду, рассматриваю следы. Медведь делал гигантские прыжки, вырывая мох когтями. Крови, шерсти нет. А вот и причина моего промаха… Пуля, срубив молодое деревцо, изменила траекторию полета. А медведь в два прыжка скрылся за косогором. Но я никогда не забуду эту первую встречу с могучим и красивым зверем!

При всей его мощи он грациозно прыгал, а красная в лучах заходящего солнца шерсть перекатывалась волной по его могучему телу.

Порадовался я за собак. Понял, что они не бросят меня в трудную минуту. Я не раз слышал, что иногда взрослые собаки, хорошо работающие по пушнине, при встрече с медведем ищут спасения в ногах у хозяина. А это влечет за собой угрозу жизни для самого охотника. И тут дело не в дрессировке и воспитании. Всё зависит от характера собаки. Позже, года через два, я ещё раз убедился, что Тобол медведя не боится. А дело было так. Угодья у меня были на реке Курдукуткан. Я заехал туда летом поработать. Нужно было прорубить новый путик, поставить временную палатку, а если охота будет хорошей, то уже ставить избу. И вот днём иду я в болотниках по берегу ручья. На песке рассматриваю волчьи следы и вдруг метрах в пятидесяти на крутом берегу слышу яростный лай Тобола. На плече у меня одностволка ИЖ-18, заряжена пулей. Я её приобрёл специально для тайги, чтобы не таскать все время домой. Из неё я стрелял рябчиков, если попадётся - глухаря. У меня к ней были только латунные гильзы. Несколько круглых пуль я отцентровал в гильзе спичками и залил парафином. С расстояния в двадцать метров я уверенно попадал в дно маленькой банки из-под тушенки, а большего в густой тайге и не надо. Не поднимая головы, исподлобья стараюсь найти точно место, где лает Тобол.

Нужно сказать, что в то время обстановка в тайге было небезопасной. Погиб один наш парень, убили его зимой, когда он выходил с угодий с добытой пушниной. Убитого его опустили под лед, предварительно отрубив ноги и руки. Весеннее половодье выбросило его останки на остров, где его и нашли в начале лета. Его сильно потрепало о камни, опознали лишь по родимому пятну на затылке. В позвоночнике у него застряла пуля калибра 7,62.

Тобол просто захлебывался от ярости, а я уже представляю, как в меня целятся из карабина…

Продолжение следует.