По счастливому путику

Анатолии Сухарев

Июнь, 2020 год

Начало в предыдущем номере

Тобол просто захлебывался от ярости, а я уже представлял, как в меня целятся из карабина. Потихоньку иду, снимаю с плеча ружьё и вдруг слышу, что лай начал удаляться.

Вышел на берег, подошёл к ельнику, начал разбираться в следах. Оказалось, здесь был медведь. Он прятался в густом ельнике и наблюдал за мной сверху, но был обнаружен Тоболом. Схватка была яростной. Подмяты молодые ёлочки, вырваны куски мха от бросков косолапого. Позже прибежал запыхавшийся Тобол. Язык на боку, жадно стал хлебать воду. Он меня предупредил об опасности, и я был за это ему благодарен.

Но иногда я его не понимал. На этой же реке Курдукуткан, когда я только купил угодья, там два года никто не охотился, и где-то недалеко жил медведь. Когда я там появился, он начал заявлять свои права на территорию очень простым и эффектным способом – на моей тропе он начал оставлять приличные кучи экскрементов. Делал он это ночью и каждое утро такая куча была все ближе к избе. Но Тобол на эти кучи не обращал никакого внимания, может, он понимал, что в это время медведь далеко?..

Я уходил с утра ловить хариуса для засолки на зиму и для приманки. Хариус хорошо брал на мушку на перекатах. И каждое утро, выходя из избы, я стрелял вверх из ружья. Громкое эхо разносило звук выстрела в распадке. А я кричал: «Я тебя не боюсь!» Такой был утренний ритуал.

Таежные охотники рассказывали, что если медведь живет где-то рядом, то не стоит закрывать двери избы, иначе он разозлится и может поломать всё. А чтобы отвадить медведя от избы, есть множество способов, начиная от бревна на верёвке, которое бьёт его по лбу, едва он зайдёт в избу, и кончая душистым перцем, что я и выбрал. Насыпал порошок чёрного перца на столе и ушёл на пару суток на реку Чукин, впадающую в реку Курдукуткан. Там тоже у меня была стройка. Я срубил три венца будущей избы, а сверху хотел накрыть пока палаткой.

Через двое суток возвращаюсь и вижу такую картину. Возле избы разбросаны все мои вещи: спальники, ведро, тазик и, главное, приемник «Спидола». Внутри тоже беспорядок, разбиты все стеклянные банки, которые были наполнены различными мелочами, такими нужными иногда в тайге: гвоздики, шурупчики, крючки, рыболовные мушки для ловли хариуса, куски тонкой медной и нихромовой проволоки. Видно, Хозяин тайги зашёл в избу и, когда обнюхал стол, перец попал ему в нос. Такое «гостеприимство» его страшно разозлило. Банки он смахнул со стола, осколки от них лежали на полу. Потом всё, что он видел, рвал и выбрасывал из избы.

Но мириться долго я с этим не мог. И вот однажды, когда ловил хариусов на перекате, я увидел его. Медведь шёл по противоположному берегу вниз по течению. Меня он не видел. Я стоял по грудь в кустах, которые подходили к самой воде. Кто бывал на горных речках, тот знает, какой стоит шум, особенно на перекатах. По запаху учуять меня он не мог, так как разница температуры воды и воздуха создавала мощный воздушный поток, который идёт от воды. Он шел не спеша, обнюхивая валуны. Ружье, одностволка, было заряжено круглой пулей и лежало рядом. Расстояние до медведя было не более пятидесяти метров. Убивать его я не собирался, да и рискованно это было. Тщательно прицелился и выстрелил чуть выше головы, чтобы он услышал свист пули. После выстрела медведь сделал сначала подскок вверх, а потом в два прыжка скрылся в тайге. Больше в том году мы с ним не пересекались.

На реке Курдукуткан были мои первые охотничьи угодья. Там мы с Тоболом приобретали свой первый опыт охоты в тайге. В угодьях была уже одна изба с лабазом, а другая, на реке Чукин, только строилась. Летом я добирался сюда на мотоцикле, на дорогу уходило два дня. Проезжал километров сорок, ночевал в избе товарища, а на следующий день шел в свои угодья пешком километров двенадцать. На этой избе у меня была одна интересная история. В августе месяце я был без Тобола на рыбалке, не хотел его брать, он очень сильно сбивал подушечки лап на каменистом плато, когда бежал за мотоциклом. Я хорошо порыбачил, хариус отлично брал на мушку, вязаную с горловых перьев петуха. Попалось и несколько ленков. К вечеру из реки поднялся в избу товарища, там, недалеко за марью, стоял мой мотоцикл. Я решил сварить уху, заночевать, а с утра домой. Начинал сыпать мелкий, противный дождик, и я решил сварить уху в избе. Чтобы не было жарко, между дверью, которая прижималась пружиной, и порогом, положил чурку. Было уже темно и при зажженной свече начал ужинать. Не помню, о чем я мечтал в этот момент, но мысли мои были далеко. И вдруг… рык медведя!

Такой короткий рык медведя. Я в панике тянусь к ружью, оно было прислонено к нарам с другой стороны стола, и неловким движением сбиваю со стола свечу. Полная темнота... Шарю руками, не найду ружье. Что делать? Медведь рядом! Бросаюсь к двери, тяну изо всех сил, пытаюсь ее закрыть. Но не могу, медведь тянет с другой стороны. Ужас пронизал меня от пяток до макушки. Но так же быстро пришло и успокоение. Какой медведь? Это чурка лежит между дверью и порогом! Как я не оторвал ручку двери – не знаю. Проанализировав ситуацию, пришел к выводу, что мишка шел по своим делам. Ветра не было, шел мелкий, прохладный, осенний дождь и, поднявшись на пригорок, он учуял человека. От неожиданности он рявкнул, а я...

Летом я ловил хариуса, которого было в изобилии. Солил его на зиму, кроме того, с удовольствием ел, готовя его так: чистил, самых больших, штуки три-четыре, натирал солью снаружи и внутри, насаживал на шампур из веточек и жарил на угольках костра. Хариус рыба нежная, готовится быстро и буквально слизывается с хребта. Вкуснотища!.. Тобол тоже любил хариусов. Он ел их сырыми. Когда я не охотился, он всё время был рядом и, когда я ловил рыбу, сидел где-то недалеко. Технология рыбалки была такая. Сначала на перекате, где стоит стая хариуса, попадаются самые крупные, бывает до десятка, потом идут поменьше, и я перехожу к другому перекату. И вот когда идет мелкий хариус, я несколько рыбешек кидаю Тоболу, и он с удовольствием их уплетает.

Однажды я решил проверить, сколько он сможет съесть рыбешек. Ловлю и бросаю ему, промежутки небольшие между пойманной рыбой. Первые десять штук он съел быстро, стоя. Потом сел и начал есть сидя. Чем больше у него округлялось пузо, тем больше меня разбирал смех. Потом он начал делать паузы, лёг и брошенного хариуса, прыгающего на земле, придавливал лапой и, после небольшой паузы, начинал есть. При этом всё время поглядывал на меня, как бы спрашивая, когда я прекращу это издевательство. А меня разбирал смех. Девятнадцатого хариуса он придавил лапой, потом встал, укоризненно посмотрел на меня и ушел.

Тобол был очень хозяйственным псом. Он собирал по посёлку всё, что, по его понятиям, могло мне пригодится, и складывал на крыльцо дома. Это были свежие консервные банки, потерянные кем-то вещи – рукавицы, шапки. Однажды принёс спортивные штаны, которые сушились на морозе и были похожи на лист фанеры. Раз принёс плетёную авоську мороженой рыбы. Я его не ругал и не поощрял за это, ведь таким его создала матушка-природа.

Напротив моего жилья был детский садик. Огорожен он был полутораметровым штакетником. А во двор можно было зайти через калитку, которая плотно закрывалась пружиной. Через штакетник Тобол перепрыгивал запросто. И вот однажды, обследуя территорию садика, Тобол обнаружил, по его разумению, нужную вещь. Это были испорченные куриные яйца в контейнерах, сложенные в деревянные ящики из-под яблок. Тобол берёт этот ящик в зубы, расставляет пошире лапы и идёт к калитке. Вес большой, и его водит из стороны в сторону. С передышками дошёл до калитки, но она закрыта. Двери в доме он умел открывать, нажимая лапой на ручку замка, но на калитке пружина, с ящиком не перепрыгнешь. Он сидел и упорно ждал, когда кто-нибудь будет идти через калитку. Эту картину наблюдали из окна воспитательницы детского сада, которые рассказали всё это мне в деталях. Я, конечно, был рад, обнаружив дома такой «подарок».

Тобол быстро научился открывать двери, нажимая лапой на ручку замка. Если ему в доме надоедало, он бесцеремонно уходил, правда, закрывать за ним приходилось нам. Если ему встречалась дверь на пружине, он сидел и терпеливо ждал, когда кто-нибудь из людей будет идти и ему удастся прошмыгнуть в открытую дверь. Так он попадал к жене на работу, хотя это было строжайше запрещено. Она работала оператором на дизель-электростанции, а там щитовые, кабеля, высокое напряжение. Если он попадал вовнутрь ДЭС, то мигом забегал в комнату операторов, залезал под стол, и выгнать его оттуда не было никакой возможности. Я думаю, что это от чувства большой ответственности за близких ему людей. Он был не агрессивен по отношению к людям и оберегал нас от других собак. Если я был в посёлке кому-то нужен, то смотрели, где Тобол. Если я заходил к кому-то в гости, он ложился на крыльце и терпеливо ждал, пока я выйду. Причём на людей он не обращал никакого внимания, но собакам пробегать даже рядом было запрещено. За свою жизнь он не укусил ни одного человека. Только однажды у него проявилась злоба к человеку. Меня дома не было, жена одна. Слышит лай Тобола. Выглянула в окно, видит, какой-то пьяный лезет во двор. Она побоялась выходить, а тот нагло шел к дому. И когда пьяница зашёл на крыльцо, Тобол прыгнул на него и повалил на землю. Он его не кусал, просто повалил.

Совсем по-другому он вел себя с собаками. Тобол был не очень крупный кобель, где-то нижний стандарт ЗСЛ, но дрался он умело. У него был один любимый прием – молниеносно прыгал, хватал противника сверху за ухо и валил на землю, а потом зубами рвал пах. Одолеть его могла только свора собак, причём я не поощрял драки, никогда не травил на других собак. Боялся, что он в драке будет покалечен и не сможет охотиться. Но изменить его характер я не мог. Однажды я ехал по посёлку на мотоцикле. Тобол, как всегда, бежал рядом. Вдруг из переулка выскочила свора собак и набросилась на Тобола. Всё произошло очень быстро. Пока я остановил мотоцикл, пока положил его на землю и бегом бросился к драке, ногами пробивая путь, Тобол лежал уже на земле. Собак отогнал, осмотрел Тобола. Вижу, порван живот, но только шкура. Подхватил его на руки и быстро побежала в больницу, благо все рядом. Там у меня друг был, Арсенович. Он хирург, терапевт, окулист - всё в одном лице. После осмотра Арсенович сказал: «Ничего страшного, сейчас сделаю укол, он заснет и будем зашивать». После укола Тобол заснул, а я забрал мотоцикл и поехал домой за благодарностью для хирурга.

Раны у Тобола быстро зажили без всяких последствий. На его бойцовский характер эта драка никак не повлияла. Он всё так же разгонял всех собак, сопровождая жену в магазин, ставя её в неловкое положение. Многие собаки сопровождали своих хозяек к магазину в надежде получить свое лакомство после покупок. Но если Тобол был не в вольере и увязывался за женой в магазин - жди неприятностей. Это была врожденная черта его характера - охранять своих хозяев.

Я много времени уделял его дрессировке, опыт у меня уже был. Я понимал, что, если упустил что-то у щенка, потом исправить будет очень трудно. В первую очередь нужна железная дисциплина, в тайге нет места для сантиментов, и к собаке предъявляются очень большие требования. Если охотник добывает пушнину, то его собака ни в коем случае не должна отвлекаться на рябчика или глухаря. Отучают от этого разными способами, иногда довольно варварскими. Из всех способов для учёбы Тобола я выбрал, как мне казалось, наиболее гуманный. Когда молодая собака обнаруживает рябчиков, часто это молодой выводок, они вспархивают на дерево и сидят не улетая, разглядывая лающую собаку. Охотник подходит на лай, стреляет рябчика. Потом берёт на поводок собаку и добытым рябчиком бьет собаку по морде со словами: «Нельзя, нельзя!» Тоболу я преподнёс всего один такой урок, но этого хватило, и больше к этому способу я не прибегал. Но во время охоты на пушнину он видел, что я их стреляю для потребления в пищу, да и кишки и крылышки рябчика были отличной приманкой для соболя. И он нашёл выход, как мне помочь.

Однажды утром в замечательный морозный и солнечный день, идя по путику, я услышал лай Тобола. Но очень необычный. Одинокое «гав» и перемолчка. «Гав» и молчок. Я не понял, что он облаивает, а может, мне сигнал подает? Раньше такого я от него не слышал. Подошел и увидел, что у него на пути, под снегом, ночевал выводок рябчиков. Они ночуют в снегу, падая с ветки в снег, сложив крылья. На снегу остаётся только небольшое отверстие. Я отчетливо увидел дырки в снегу и следы от крыльев вылетевших из-под снега птиц. Рябчики взлетели и расселись на ближайшей ели, а Тобол, гавкнув, сначала смотрит на меня, потом поворачивает голову на ель с рябчиками, как бы говоря – вон они сидят, может, тебе надо? Я вынул обойму из внутреннего кармана куртки. Когда патрон тёплый, он лучше стреляет. Вставляю в винтовку, ищу взглядом, где они сидят. Ель старая и густая. Я их увидел, только когда один из них зашевелился. Сидели они на одной ветке, как елочные игрушки, штук пять. Выстрел – один упал, остальные, покрутив головами, сидят дальше. Второй выстрел – падает ещё один, остальные улетели. Дырку в снегу, куда упал второй рябчик, вижу, а куда упал первый, не нахожу. Тобол стоит и наблюдает за всем, будто это его не касается. Вижу, без помощи не обойтись. Даю команду: «Ищи»! С какой радостью он нырнул в снег, пофыркивая, как в воду! Через мгновение выныривает с рябчиком в зубах. Он никогда не мял дичь. Ни белок, ни соболей, ни добытых осенью или весной уток.

Однажды весной на реке Токко мы с товарищем утром и вечером охотились, а днём ловили хариуса. Река была ещё во льду, но кое-где промоины. На утренней зорьке я уселся на крутом бережку со своим «Меркелем» возле одной из промоин. Там течение закручивало воду прямо в воронку. Прилетела стайка гоголей, штук шесть. Села, осмотрелась. Все ныряют в воду кормиться, оставляя наверху одного «смотрящего». Стреляю смотрящего. Гоголи выныривают, осматриваются кругом и не обращают внимания на убитого сторожа, опять ныряют, оставляя нового смотрящего. Стреляю опять. Они выныривают, внимательно смотрят кругом, что-то подозревая. Я не стал ждать очередного погружения и выстрелил. Улетел только один.

Кстати, та весна была последней, когда я охотился в эту пору. К такому решению я пришёл после очередной утренней зорьки. Тогда я стоял возле самой промоины, и на меня налетела пара гоголей. Да, весной разрешено стрелять только селезней, но не всегда в быстром полете птиц, при плохой видимости, определишь, где селезень, а где уточка. Стреляю, и одна из уток падает мне почти под ноги, в промоину. Это оказалась самка, ее крутит возле меня в водовороте, а селезень с тревожным криком летит, атакуя, прямо на меня. Я бы мог легко его снять, но в его крике было столько боли и отчаяния, что я не решился… Так продолжалось недолго. Я смотрел на убитую птицу, которую крутила вода, и очень сожалел о случившемся. Буквально через минуту самец прилетел опять и, не переставая кричать, впритык налетел на меня, как бы отгоняя от убитой самки. Нужно отдать дань смелости и верности птицы. Настроение у меня испортилось. Я прекратил охоту и с тех пор больше никогда и нигде весной не охотился.

Охотники за пушниной отучают своих собак не только от облаивания птиц, но и отваживают подходить к капканам. Тогда у нас были только тарелочные капканы, «гуманных» - удушающих - не было. Как это делается – молодой собаке ставят капкан номер один со слабой пружиной, чтобы не покалечить лапу. Когда она туда попадает, её за это еще и серьёзно бьют. Такие методы… не я их придумал. И я считал этот метод очень жестоким, за это и поплатился.

Окончание следует